Cerera пишет:
Ну, я думала уж выложить главы вместе, но решила чуть поманировать интригой с крылошком.

Cerera пишет:
Вот и я тоже. Если родной отец, то зачем приезжал дед Эшер? Если приемный, зачем тайно хранит сломанное крылышко из фарфора?
So-chan пишет:
Спасибо за инфу. Не долго мне мучится неизвестностью осталось)

Спасибо всей команде за очередную главу!

Когда читала очередную главу, то почему-то пришли на ум слова Ницше: "Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя". Амелия всегда имела дело с потусторонним миром и нередко сталкивалась в обычной жизни со злом, делом рук человеческих, но никогда не пасовала перед трудностями и храбро шла вперед. Поражаюсь силе воли и внутренней чистоте главной героини, которая решилась распутать клубок тайн и побояться последствий, а ведь есть такое выражение: "Не будите спящую собаку", но это не про Амелию.
Девочки, спасибо.

Наташа, не раз замечала и восхищаюсь твоим умением в любой ситуации ссылаться на мудрые изречения известных философов и писателей, честно очень круто! Сейчас очень редко встретишь таких начитанных людей.
А книга, действительно, полна загадок и тайн, автор держит интригу и заставляет задуматься...

llola пишет: Дед говорил, что приезжал к женщине. Я тогда почему-то сразу подумала про маму Амелии.
Особенно после подслушанного разговора мамы с тётей.llola пишет: Нее то что тайно как раз понятно, такие вещи воспоминания в открытую не хранят. Вот откуда вообще взялся осколок.
Мне вообще пришла в голову бредовая мысль, что мама Амелии это Фрея. Подделали ее смерть и она сбежала с города.

Cerera пишет: '

О, мне казалось происхождение осколка многие разгадают. Вот сейчас узнаете откуда он и будете стучать по голове: "Ну да, точно!".
Ну, против фальшивой смерти Фреи выступают сами воспоминания Фреи о своей кончине во время беременности. Да и призрак явно неупокоен, иначе зачем ей расхаживать по нашему свету.

Я записала Ангуса на прием в ветеринарную клинику, недалеко от моего дома в Чарльстоне. Осталась с ним на осмотр и уколы, но убежала по делам во время мойки и стрижки. Когда мы появились на веранде тети Линроз несколько часов спустя, то оба сверкали чистотой и свежестью и выглядели на пять с плюсом.
Моя тетя жила в узком двухэтажном доме, стоявшем в глубине участка, как было принято в историческом районе. Она купила этот дом много лет назад, прежде чем взлетели цены на рынке недвижимости, и, несомненно, могла заработать небольшое состояние, если бы решилась его продать. Но она никогда так не поступит, хотя вечно жалуется на налоги. Я любила этот дом и тенистую улицу, которая к нему вела. Оригинальный и очаровательный. В духе старого Юга.
У тети округлились глаза, стоило ей открыть дверь и увидеть меня через сетку. Как всегда, она была элегантно одета: в бело-серые льняные брюки и пшеничную тунику с цветочным узором. Я уловила запах ее духов, и он унес меня в детство, в летние вечера, когда я сидела возле открытого окна, слушая ее и мама́.
Тетя прижала руку к груди.
— Боже правый, милая. Я не ожидала увидеть тебя у себя на пороге. Почему ты не предупредила, что приедешь? Я бы приготовила обед. Или бы заказала в ресторане, — подмигнула она. Ее взгляд упал на Ангуса, и глаза расширились еще больше. — Что это вообще такое?
— Мой пес. Ангус.
— Твой пес? — Она чуть пожала плечами, выйдя на крыльцо. — Милостивый Боже, что произошло с этим несчастным созданием?
— Его держали в питомнике для бойцовских собак. А затем бросили в лесу голодать.
— О боже. — Она робко погладила Ангуса. — Проводи его на задний двор. Твоя мама в саду. Убедись, что не напугаешь ее до полусмерти этим... Ангусом. Пойду налью чаю.
Она исчезла в доме, а я, проверив, что Ангус не отстает, спустилась с крыльца и пошла по узкой дорожке, которая вела сквозь густые заросли слоновой травы¹, которая уже пустила напоминающие сахарную вату метелки. Мама́ могла содержать идеальный дом и накрыть изысканный стол, но тетя родилась с даром к цветам. Сад за ее домом был поразителен в это время года. Аромат последних летних роз упоительно переплетался с чайным деревом, которые все росли за живой изгородью, тянувшейся вдоль каменных дорожек и низких кирпичных стен, переливающихся в послеполуденном солнечном свете.
Мама́ лежала на шезлонге в зеленую полоску с открытой книгой на коленях. Она не двигалась, голова откинулась на подушку, и я подумала, что она спит. Я посмотрела на нее, и сердце сжалось от боли из-за того, как резко выступили ее скулы и посерело лицо. Она всегда была очень худой, как и тетя, но теперь выглядела изможденной, и я заметила новые морщины на лице и дрожь в руке, когда она перевернула страницу. Несколько месяцев химиотерапии возымели свой эффект, но она все равно оставалась самой красивой женщиной, которую я когда-либо знала. Несмотря на болезнь, ее парик был идеально уложен, а на губах переливался бледно-розовый блеск. На ней была юбка с цветочным орнаментом и прелестный синий кардиган, хотя день выдался жарким и влажным.
Я тихо окликнула ее, и она испуганно оторвала глаза от книги.
А потом улыбнулась, как очень редко мне улыбалась, и я так обрадовалась, что приехала.
— Амелия! Как долго ты здесь стоишь? Я не слышала, как скрипнула калитка.
— Я только что вошла.
Я подошла и опустилась на колени возле шезлонга. Мама убрала волосы с моего лица прохладными пальцами. Возможно, мне показалось — или захотелось так подумать — что она хочет приласкать меня еще чуть подольше. Потом она заметила Ангуса и вздрогнула, точно так же, как тетя Линроз.
— Амелия Роуз Грей, бога ради объясни мне, что это?
— Его зовут Ангус. Я нашла его в горах и приютила у себя.
Она вскинула брови.
— Ну, конечно, дорогая, если ты этого хочешь. У тебя свой дом, свои правила. — Она осеклась. — Бедняжка, его словно прокрутили через мясорубку.
— Можно и так сказать.
— Жалко его.
Ангус, благослови его, вел себя как лучший пес в мире. Не рычал, не лаял и не пытался навязчиво познакомиться. Он держался поодаль, почувствовав сдержанность мама́. Даже когда она неохотно протянула руку, он не стал ее обнюхивать. Вместо этого ушел под ангельский дуб² и стал настороженно следить за нами оттуда.
— Лин сказала, что ты уехала из города. Где-то проводишь реставрацию? — спросила мама́, когда я устроилась на соседнем шезлонге.
— Да, мам. Она не сказала тебе, где?
Она усиленно нахмурила лоб.
— Возможно. Я не помню.
Но только я собралась ей все рассказать, как тетя Лин вынесла холодный чай во двор.
— Тебе, наверное, стоит принести собаке воды, Амелия. Сегодня жарко, даже несмотря на ветер. На нас движется штормовой фронт. Чувствуешь воздух? Густой, как патока...
Я оставила их обсуждать погоду, а сама наполнила миску из шланга и отнесла Ангусу. Когда я вернулась к маме и тете, они перешли к новой теме.
Тетя вручила мне стакан с чаем.
— Я как раз рассказывала Этте об одной твоей знакомой, с которой я столкнулась на днях. Я стояла в очереди в продуктовом магазине, как кто-то за спиной обмолвился, что вырос в Тринити. Ну, естественно, я завязала разговор. Оказалось, что она училась примерно в одном с тобой классе. А еще девушка сказала, что вы пересеклись несколько месяцев назад.
— Как ее зовут?
— Ри Хатчинс. Помнишь такую?
Я глотнула чая.
— Ри? Да, я ее прекрасно помню. Она приходила ко мне по поводу «Дубовой рощи».
Тетя выглядела поражённой.
— О, Господи. Она же никак не замешана в это ужасное дело?
— Нет. Ри интересовалась историей кладбища.
— О! Ну... а еще с ней был очень красивый молодой человек. Хейден, кажется. Она обмолвилась, что он адвокат.
— А еще охотник за привидениями, — вставила я.
У тети красноречиво выгнулась бровь.
— А по нему и не скажешь. Выглядел таким нормальным.
— Уверена, что так и есть, — пробормотала я.
— Ри рассказала мне об ужасных вещах, которые произошли в психиатрической больнице, где она работала. Злоупотребление должностным положением, незаконные эксперименты, пациенты, которых упекли в сумасшедший дом под фальшивыми именами, просто потому что состоятельные родственники захотели от них избавиться. Это было во всех новостях весной. Уверена, ты видела. Я не помню всех деталей, но в больнице кого-то убили, и убийцей был врач по фамилии Фарренте, кажется. Он был довольно известен в своих кругах, и, судя по всему, его дед до него проводил в этом месте всевозможные ужасные эксперименты. — Она покачала головой. — Недаром говорят, что яблоко от яблони недалеко падает.
Тетя продолжала трепать языком, а я не сводила глаз с матери. Она откинула голову на подушку, закрыла глаза.
— Мама́, ты в порядке?
Она слабо улыбнулась.
— Я немного устала. Ты же не обидишься, если я пойду и немного посплю?
Я опустила стакан на поднос.
— Разумеется, нет. Тебе помочь?
— Нет, дорогая, я в порядке. Просто... у меня сейчас так мало сил.
— Это все из-за проклятой химиотерапии, — проворчала тетя, помогая маме подняться. — Ладно, не бери в голову. Сейчас мы все устроим, и ты хорошо поспишь.
— Я вполне способна укрыться одеялом и без посторонней помощи, Лин. Останься здесь и поболтай с Амелией. А то мне ужасно неловко, что я бросаю ее, когда она только приехала.
— Не волнуйся об этом. Мы можем навестить тебя чуть позже, — откликнулась я.
— Ты останешься с нами на ужин? Давай куда-нибудь выберемся. А то я бы не хотела травить бедную собаку блюдами Линроуз.
Я улыбнулась.
— Было бы неплохо.
— А теперь молчать, — добродушно пожурила ее тетя. — Что-то в последнее время ты не жаловалась на мою стряпню.
— Потому что у меня нет аппетита, — ответила на это мама́.
— Тебе точно не нужна моя помощь? — спросила я.
— Нет, отдыхай. Я приду чуть позже.
После того, как она исчезла в доме, я повернулась к тете.
— О, тетя Лин, она выглядит такой хрупкой. Я ведь видела ее всего неделю назад, а она еще больше потеряла в весе.
— У нее было несколько плохих дней, но доктор настроен оптимистично. Ждем регресс.
— Наверное. Но она выглядит такой... даже не знаю как сказать. Старой.
У тети яростно сверкнули глаза.
— Не смей так о ней говорить!
— Я не имела в виду ничего такого! Она в любом случае прекрасна.
Тетины глаза заволокло дымкой воспоминаний.
— Самая красивая девушка на танцах. Всегда.
Я погладила ее руку.
— Ты так хорошо о ней заботишься. Ей так повезло с тобой.
— Мне тоже повезло с ней. Если что-то случится, я не знаю, что буду делать без нее…
— Не говори так.
— Я знаю. Знаю. Она прорвется. — Тетя демонстративно вскинула подбородок. — Уж я-то не дам ей сдаться.
— Тетя Лин, папа́ был здесь сегодня утром? Я проезжала мимо дома, и входная дверь оказалась заперта.
— Возможно, он уехал в город. Вы, наверное, разминулись.
— Он когда-нибудь навещал мама́?
— Ты знаешь Калеба. Он живет в своем маленьком мире. Как и ты. Две горошинки в стручке, как говорит Этта. — В ее глазах мелькнула тень, прежде чем она отвела взгляд, и на мгновение в воздухе повисло невысказанное. Не знаю почему, но меня накрыла сиюминутная паника. Я отпила чай, чтобы успокоиться.
— Мама́ знает, где я работаю?
Тётя проследила, как по её стакану сползает капелька конденсата.
— Ты ей не сказала?
— Нет, я ведь звонила перед отъездом, помнишь? Сказала тебе, что нашла работу и буду пару недель работать за городом. Мама́ отдыхала, и ты ответила, что дашь ей знать. Но ты ей ничего не рассказала?
Она пожала плечами.
— Не знаю. У меня сейчас столько забот. Как и у всех нас.
— Каждый раз, когда я звонила на прошлой неделе, мама́ всегда отдыхала или дремала. Ты не позволяла мне поговорить с ней.
— Не позволяла? Ну и словечко ты выбрала. Будто я намеренно не даю тебе общаться с матерью.
— Может, ты не хотела, чтобы она узнала про Эшер Фоллс?
— С чего мне об этом беспокоиться? — Но она принялась теребить нить жемчуга на шее.
— Так это правда?
Тётя чуть ли не сердито ответила:
— Ты выставляешь меня злодейкой и манипулятором. А всё не так. Я просто не хотела, чтобы она расстроилась, вот и всё. Я знаю, где ты, а если что-то случится, не приведи Господь, мы всегда можем связаться с тобой по мобильному.
— Но с чего ей расстраиваться от того, что я в Эшер Фоллс? Что там случилось, тётя Лин?
Казалось, она вот-вот откажется мне отвечать. Я видела это по глазам. А потом она словно сдулась, и её глаза наполнились слезами.
— О, Амелия, почему ты не можешь просто оставить это в покое?
— Что оставить?
— Я знала, что от того, что ты поедешь туда, ничего хорошего не выйдет. Если бы я могла найти способ остановить тебя, я бы так и сделала.
— Тётя Лин…
— Всё это было так давно. А прошлое не стоит ворошить.
Я взяла её за руку.
— Разве я не заслуживаю знать правду?
Она сжала мою ладонь обеими руками, закрыла глаза и тяжело вздохнула.
— Конечно, заслуживаешь. Но я никогда не хотела, чтобы ты узнала правду из моих уст.
— Что именно я не должна знать?
Она отпустила мою руку и разгладила волосы, как будто пытаясь успокоить эмоции.
— Это не моё дело. И в любом случае я не знаю всех подробностей. Твой отец всегда был таким скрытным, но таков его выбор. Держать всё в себе. Если бы он только поговорил с Эттой. Но... — она снова вздохнула, — прошлое не воротишь.
Я с тревогой наблюдала за ней.
— Я понятия не имею, о чём ты.
— Я знаю. — Она на секунду замолчала. — Они когда-нибудь рассказывали тебе, как познакомились? Они не особо об этом распространялись.
— Я знаю, что они встретились здесь, в Чарльстоне.
Она рассеянно кивнула.
— Твой отец был одним из смотрителей церкви Св. Михаила, а Этта провела немало времени в садах у церкви, особенно в дни перед свадьбой.
— Но мама́ не венчалась с папа́ в церкви Св. Михаила.
— А я говорю не про свадьбу с твоим отцом. До того, как Этта познакомилась с Калебом, она была помолвлена со школьным возлюбленным. — Лин прижала руку к груди. — Они были такой красивой парой. Идеальной. Все так говорили, и Этта, благослови её боже, уверовала, что ей суждена сказочная жизнь. Наверное, поэтому она была так опустошена, когда он её бросил. Не у алтаря, заметь, но почти. Он порвал с ней за день до свадьбы, и Этта была безутешна. Представь подобное унижение. А Калеб любил её издалека. Он стал утешением для неё и бальзамом для её растоптанной гордости. Они сбежали вместе через несколько недель.
Я сидела в ошеломляющей тишине. Я никогда прежде не слышала деталей романа моих родителей. По-моему, поспешный брак не в их характере. Они оба такие осмотрительные, такие замкнутые. Сдержанные.
— Какое это имеет отношение к Эшер Фоллс? — наконец спросила я.
— Я иду к этому. — Тётя, казалось, собиралась с мыслями, рассеянно теребя торчащую нить вышивки на тунике. — Твои мама и папа... жили там некоторое время.
Я чуть не поперхнулась воздухом.
— В Эшер Фоллс?
— Это было давным-давно. Калеба взяли каменотёсом на лето. Он любил эту работу, но Этта ненавидела жизнь в горах. Она ненавидела то место. Говорила, что оно действует на неё угнетающе. Оно как-то влияло на неё, играло с разумом. Она пыталась перетерпеть, но скучала по своей семье. Скучала по городу Карла. Она вернулась домой. В конце концов, Калеб бросил работу и последовал за ней. Они помирились, но не смогли зажить идеальной жизнью. Люди говорят, что самое трудное в мире — жить с человеком, которого не любишь. Но я всегда думала, что гораздо труднее жить с человеком, который не любит тебя.
— Ты думаешь, мама́ никогда не любила папа́?
— Наверное, по-своему любила. Но он никогда не станет любовью всей её жизни, и он знал это. Мужчине с таким тяжело смириться. Это невыносимо задевает его гордость. Вполне понятно, поэтому, что он обратил взор на другую.
— У папа́ была интрижка?! — Я с трудом могла себе такое представить.
— Этта подозревала. В Эшер Фоллс была одна женщина... не знаю, как её звали. У неё не было ни семьи, ни мужа, ни детей. Кажется, она работала акушеркой. Наверное, она и Калеб оба были одиноки. Между ними что-то произошло. Этта знала, но переступила через себя, и они с Калебом никогда об этом не заговаривали. К тому времени у неё были другие проблемы. Столько горя ей выпало пережить. Столько выкидышей подорвало её здоровье. Прошли годы, и они переехали в Тринити. В конце концов, Этта отказалась от идеи завести семью. «Возможно, это к лучшему», — сказала она. В любом случае, они оба уже были слишком стары. Слишком инертны. Прошло семнадцать лет, но однажды Калебу кто-то позвонил, и он сорвался с места. Вернулся глубокой ночью. С тобой в свёртке.
Сердце глухо забилось.
— Откуда он меня принёс?
Тётя содрогнулась.
— Из того ужасного места.
— Эшер Фоллса?
— Ты была такой крохотной и такой несчастной. Проплакала без умолку несколько дней.
— Почему?
— Ты получила травму. Я не знаю подробностей твоего рождения. Даже не уверена, что Этта знает. Но что бы ни произошло в ночь, когда твой отец принёс тебя домой... что бы он ни увидел в том городе... это изменило его навсегда.
К этому времени тётя довела себя до какой-то грани. Она заламывала руки, что было совсем на неё не похоже. Это мама была нервной, а Линроз всегда была её скалой.
Странно, но чем сильнее она волновалась, тем спокойнее становилась я. Почти полностью самоустранилась, словно мы говорили о незнакомце или человеке, которого я едва знала.
— Кто моя мать? Моя биологическая мать, — уточнила я, потому что независимо от того, что произошло, независимо от того, что я узнала, женщина, которая воспитала меня, навсегда останется моей мама́.
— Я никогда не знала, и это чистая правда. — Она закусила губу. — Но мы с Эттой всегда подозревали. Видишь ли, женщина, с которой, по нашему мнению, у Калеба был роман, акушерка... у неё родилась дочь.
— Откуда ты знаешь?
— Твоя мама однажды нашла фотографию в вещах Калеба, спустя много времени после того, как он принёс тебя домой.
Я покачала головой в замешательстве.
— И та девушка…
— Была дочерью Калеба. Твоей мамой.
— Но если та девушка была моей матерью, то папа́…
По её щеке сбежала слеза. Она вытерла её тыльной стороной ладони и кивнула.
Этот момент показался мне каким-то ненастоящим, и позже я поняла, что никогда не смогу описать его. Все кусочки головоломки встали по своим местам. Если Линроз правильно подозревает, то человек, которого я всегда считала своим приёмным отцом — моим любимым папа́ — на самом деле мой биологический дед. Вот почему мы оба видим призраков. Я унаследовала от него свои способности.
Разум снова унёсся к воспоминанию о первом столкновении с потусторонним на кладбище, какой взгляд был на лице папа́, когда я задала ему вопрос о призраке. В его глазах стояли сожаление и сочуствие, потому что он знал, какой будет моя жизнь с этого момента. Какие годы одиночества простирались передо мной.
Я взглянула на свои руки. Костяшки пальцев побелели.
— А кто мой биологический отец?
Она покачала головой.
Я подумала о фарфоровом крыле, которое нашла в сокровищах папа́, и вдруг поняла, что это правда. Фрея Паттершоу была моей матерью, а Тилли — бабушкой.
— Почему никто раньше мне ничего не сказал?
— Эти воспоминания ещё слишком болезненны. И потому... — Она закончила неразборчивым шёпотом.
— Почему?
Тётя сжала мою ладонь так крепко, что я вздрогнула.
— Ты не должна и словом проговориться о том, что я тебе сейчас поведаю. Обещай, что не скажешь ни одной живой душе.
Её ногти впились в мою кожу, а лицо стало пепельно-серым, как у моей больной матери.
— Тётя Лин, отпусти! Мне больно.
Её хватка ослабла, но горящие глаза не отпускали.
— В ночь, когда отец принёс тебя домой... он весь был с ног до головы залит кровью.




Мы устроили ранний ужин с мамой и тётей Линроз, а затем я вернулась в свой дом на Рутледж-авеню. Я ни слова не сказала мама́ об откровениях тёти. Я бы никогда не рискнула расстроить её, когда ей нужны все силы на борьбу с раком. Каким-то образом мне удалось нацепить маску и пережить трапезу.
Но стоило уединиться в собственном саду, как разум снова и снова возвращался к тому разговору. Папа́ — мой биологический дедушка. Это казалось правильным, хотя я всё ещё пребывала в глубоком смятении. Он всегда казался таким старым. Сколько я себя помню, у него всегда были белые волосы и покатые плечи. Мама́ тоже была не девушкой, но она сохранила стать и красоту, которые пронесла через возраст, и поэтому казалась вечно молодой.
Я сидела на качелях, погруженная в раздумья, а Ангус знакомился со своим новым домом. Стоял прохладный ветреный вечер, и я задумалась об окончании лета. О потерянной любви. Мама́ и её школьный друг. Папа́ и Тилли Паттершоу.
Неизбежно я вернулась мыслями к Девлину. На мгновение я потонула в воспоминаниях, но затем отбросила их.
Тейн Эшер занял мои мысли.



Когда я встала следующим утром, то поняла, что мне нужно поговорить с папа́, прежде чем я вернусь в Эшер Фоллс. Если смогу. Я обещала Тейну, но, если за мной действительно охотится зло, у меня нет с ним общего будущего. У меня ни с кем нет будущего. Моё одиночество — когда–то старый друг, укрывший меня от реального мира, — теперь стало врагом, монстром, угрожавшим поглотить меня целиком. Я жаждала встретить свой конец, каким бы ужасным он ни был, но теперь не могла довериться собственным мыслям. Возможно, зло все еще внутри меня.
Я почти ожидала, что дом окажется заперт, но на подъездной дорожке стоял грузовик папа́, но, когда он не отворил дверь на мой стук, мы с Ангусом пошли искать его на кладбище.
Мы шли по тропинке пышно разросшегося плюща и стелющегося флокса, а лёгкий ветерок доносил аромат увядающих роз. Папа́ работал над ангелами, коллекцией из пятидесяти семи статуй в память о детях, чьи жизни оборвались в пожаре, который произошёл на рубеже прошлого века в сиротском приюте. У папа́ ушли многие годы на восстановление мемориалов, и стоило пойти мимо них, как я не смогла не сравнить эти милые, мечтательные лица с горделивыми ликами Эшеров. Но я не хотела думать о тех высокомерных, поднятых кверху ликах, которые смотрели на горы. Не хотела останавливаться мыслями на том, что произошло между Тейном и мной в том призрачном круге. Позже будет время, чтобы об этом подумать.
Папа́ поднял взгляд, когда я появилась, а затем вернулся к работе.
— Ты, кажется, не удивлён моему приходу, — заметила я.
— Твоя тётя звонила.
Его голос ослаб за прошлый год, а лицо ещё сильнее обветрилось, чем я помнила. Но прошедшие годы не уменьшили его спокойного достоинства и отчуждённости. Он стоял прямо передо мной, и всё же казалось, что находился за миллион миль.
— Ты знаешь, зачем я здесь.
— Да, детка.
Я сделала дрожащий вдох.
— Мы должны поговорить, папа́. Никаких секретов.
— Эти секреты должны были тебя защитить, Амелия.
— Я знаю. Но единственное, что может защитить меня сейчас — это правда.
Он молча собрал инструменты и убрал их.
— Давай присядем, — сказал он, и мы опустились на землю, перед ангелами, спиной к воротам. Когда Ангус просеменил ко мне и плюхнулся у моих ног, папа́ машинально наклонился почесать ему голову.
— Это Ангус, — сказала я.
— Где ты его взяла?
— В Эшер Фоллс, — сказала я, и он содрогнулся. — Там со мной произошло столько всего странного. Я почувствовала некую связь с того момента, как приехала туда, и только теперь начинаю понимать причину. — Я остановилась. — Кто я, папа́?
— Ты моя Амелия, — тихо ответил он. — И я люблю тебя больше жизни.
Мои глаза наполнились слезами. Он никогда не говорил мне такого раньше. После появления призраков он ушёл в себя, никогда не проявляя и малейшего знака любви, так что многие годы мне оставалось только гадать, что же я сделала не так. Но теперь, услышав дрожь в его голосе, увидев отчаянную грусть в его глазах... я не смогла этого вынести. Мне пришлось отвести взгляд.
Столько вопросов висело в воздухе, но я не стану расспрашивать его о романе с Тилли. Это их личное. Я не могу одобрить то, что произошло — я яростно предана матери, в конце концов, — но я могла понять их. Два отчаянно одиноких человека со своими секретами: папа́ со своими призраками и Тилли с видениями.
Я подтянула ноги и положила щёку на колени.
— Кто мы, папа́?
— В старые времена нас называли рождёнными с пеленой. Если ребёнок рождался по ту сторону завесы, то обретал возможность заглянуть за пределы материального мира в мир духов. Сегодня это бабушкина сказка, но в нашей семье это происходит почти каждое поколение.
— Фрея тоже родилась за завесой?
— Да. И ей передалась способность Тилли к предвиденью. Она была необыкновенным ребёнком, как мне сказали.
Я посмотрела на него.
— Папа́, ты никогда не знал её?
Он посмотрел на кладбище, чтобы я не увидела пустоту в его глазах.
— Она была моей дочерью, моим единственным ребёнком, но я никогда не видел её живой.
Моё сердце забилось быстрее.
— Ты видел её призрак?
— Я видел её труп.
И от печали в его голосе у меня потекли жгучие слёзы по лицу.
Я достала сломанное крыло воробышка из кармана и отдала ему.
— Я нашла это в твоих вещах. Я не имела право его забирать.
Он взял этот кусочек фарфора и так крепко его сжимал, пока рассказывал мне свою историю. Он не получил ни единой весточки от Тилли, с тех пор как вернулся к моей матери. Он даже не знал о ребёнке, пока Тилли не позвонила однажды вечером семнадцать лет спустя после того, как он в последний раз видел её, и не рассказала ему правду, так что он стрелой бросился обратно в Эшер Фоллс, где узнал, что Фрея, его единственный ребёнок, убита.
— Тилли знала, кто её убил?
— Она никогда мне не говорила. Думаю, она боялась того, что я смогу сделать. Но у неё было видение, что её дочь умрёт. Вот что привело её к Фрее.
— Она нашла тело?
Он кивнул.
— Но если она знала, что Фрея убита, то почему не обратилась в полицию? Почему позволила всем думать, что её дочь погибла в огне?
— Она не хотела, чтобы о тебе узнали.
— Почему?
— Ты родилась после убийства Фреи.
Сердце забилось точно барабан.
— После?
Его взгляд стал отдалённым.
— Девочка украдкой выбралась из дома, чтобы с кем-то встретиться ночью. Тилли даже не знала, что Фрея пропала, пока не проснулась от кошмара. Этот сон привёл её к лавровому лугу, где она нашла свежую могилу.
— Могилу Фреи.
— И твою, дитя.
У меня перехватило дыхание от шока, вызванного его словами, хотя я, наверное, уже обо всём догадывалась. Вот почему меня так влекло к этой могиле. Вот почему рядом с ней мне становилось так плохо, и я не могла дышать. Меня похоронили вместе с убитой матерью.
Ангус тоже это почувствовал. Должно быть, так он нашёл могилу. Хотя это казалось невозможным, но, скорее всего, он взял мой запах, а не запах моей матери.
Я провела пальцами по его меху, и он повернул морду на меня, тёмные глаза засверкали любовью, и Ангус ткнулся носом в мою ладонь.
— Могила была настолько неглубокой, что грязь едва покрывала тело, — сказал папа́. — Она недолго там пролежала. Всего пару минут. Кожа ещё оставалась тёплой, и Тилли стала молиться, чтобы Фрея оказалась жива. Но когда она раскопала могилу, сердце не билось. Пульс также отсутствовал. Тилли могла лишь попытаться спасти жизнь ребёнка.
«Меня похоронили заживо», — в ужасе подумала я. Я рождена мёртвой матерью. Неудивительно, что у меня такая странная жизнь.
— Ты не дышала, даже когда Тилли разорвала околоплодный пузырь. Она тебя реанимировала. Вдохнула воздух в лёгкие и вернула с той стороны.
Вернула меня с той стороны.
Я покрылась гусиной кожей.
— А затем она отдала меня тебе, — тихо сказала я.
— Да, но прежде чем отвезти тебя домой, я должен был повидаться со своим ребёнком. Я должен был похоронить её надлежащим образом, чтобы она могла упокоиться в мире.
Однако моя бедная юная мама не смогла успокоиться, но я не стала говорить об этом папа́. Я не хотела лишать его последнего утешения.
По крайней мере, теперь я знала, почему он был покрыт кровью, когда принёс меня домой.
— Все эти годы ты заботился о её могиле.
— Это всё, что я мог сделать для неё.
— Но, папа́, почему ты похоронил её на север-юг? Ведь не потому…
— Я не хотел, чтобы она смотрела на эти горы, — жёстко отрезал он.
Я вздохнула.
— Ты тоже это почувствовал.
Ветер, тьму. Ужасный вой.
— Да, я это почувствовал. Как и твоя мать, когда мы там жили. Как и Тилли.
Он посмотрел на ангелов.
— Оно было там, когда ты родилась. Оно было с тобой на другой стороне. Тилли почувствовала его той ночью. Она сказала, что битва была страшной.
Я подумала о том дне на кладбище, когда она вытащила меня из терновых зарослей.
— Ты упорно боролась, Амелия. Ты отчаянно сражалась за свою жизнь, но, даже когда ты сделала первый вдох, Тилли знала, что все еще не кончено. Она боялась за тебя. Боялась, что оно придёт за тобой. Она знала, что должна увезти тебя из Эшер Фоллс. И она решила, что со мной ты будешь в безопасности.
Я обняла колени.
— Папа́, почему ты закрылся от меня? Почему отвернулся, когда больше всего был мне нужен?
Он выглядел старым и побеждённым, неописуемо уставшим.
— Я испугался, что призрак, которого мы увидели в тот день, был послан приглядывать за тобой. Я боялся, что зло нашло тебя и использовало бы мою преданность тебе — мою слабость — чтобы добраться до тебя.
Я не могла остановить дрожь. Ангус почувствовал моё волнение и заскулил.
— И всё просто потому, что я вернулась с той стороны?
— И потому, что власть, которую оно может приобрести через тебя, будет очень, очень большой.
— Почему?
— Ты последняя из Эшеров.
Я спрятала лицо в ладонях, поддавшись буре эмоций.
— Кто мой отец? — испуганно спросила я.
— Эдвард Эшер.
— Он был злым? Он был в лиге, как и все остальные?
— Не знаю. Но его кровь течёт по твоим венам, так что твоя связь с тем местом необычайно сильна. Вот почему тебя заманили в город.
— Но почему сейчас?
— Правила защищали тебя. Но ты нарушила их, и теперь, когда дверь открыта, ты стала уязвимой. Близкие люди наиболее опасны, потому что оно будет пытаться использовать их, чтобы ослабить тебя. Оно будет врать, путать и обольщать тебя. Ты не должна ему поддаваться. Никогда не возвращайся в Эшер Фоллс.
Я подняла голову.
— Если оно боится меня, то должен быть способ его победить. Я не могу так жить, папа́. Я не могу жить в одиночестве. Иногда, мне кажется, что лучше умереть.
— Не говори так! Даже не думай об этом.
— Тогда помоги уничтожить его.
— Ты всё ещё не понимаешь?
Он быстро отвернулся, но я успела заметить сожаление в его глазах.

1. Пеннисетум (слоновая трава) - широко распространенная кормовая культура тропиков и субтропиков. Происходит из тропической Африки, где в начале XX в. впервые была найдена в Родезии (ныне Зимбабве) полковником Напьером, и поэтому часто называют ее напьеровой травой. Отсюда она интродуцирована в США, на Кубу, в Бразилию, Индию, Австралию и многие другие страны. Внешние признаки пеннисетума характерны для многих растений семейства Злаковые: прямостоячие стебли, ланцетные листья и соцветие колос сизого, серого и кремового с лиловыми оттенками. Соцветия представляют собой пушистые колоски с высокой декоративностью. Растение выглядит достаточно компактным и плотным, так как и стебли, и листья, и соцветия у корневой шейки близко прилегают друг к другу. Высота растения напрямую зависит от условий произрастания и варьируется от 15-25 см до более полутора метров. Но, несмотря на такую разницу в размере куста, пеннисетум является очень декоративной культурой, которую очень любят многие ландшафтные дизайнеры и садоводы.



2. Так автор назвал южные каменные дубы. Хотя на самом деле название «Дуб Ангела» носит одно особенное дерево в Чарльстоне. Ему уже 1500 лет, примерная высота этого гиганта - 20 метров, ствол в диаметре - 2,7 метров, а самая длинная ветка составляет 27 метров. Находится он в глухом лесистом районе острова Джона. По легенде ангельским дуб назвали, потому что возле него можно увидеть души бывших рабов в виде ангелов. Хотя есть и более прозаическое объяснение имени дерева. Дуб получил свое название по фамилии последних собственников земли, на которой он рос. В наше время Дуб Ангела стал центром общественного парка. C 1991 года дерево и окружающий его парк стали принадлежать городу Чарльстону.

В этой главе есть ссылка на "Забвенное", но тетя Лин плохо запонмила именя и фамилии, поэтому их чуть исковеркала

урааа
огромное спасибо
как же интересно все получилось....

Это же каким существом нужно быть, чтобы совершить это злодеяние - убийство Фреи. Понятно, что Амелия шокирована информацией о своем рождении, но повторюсь, что она смелая и самоотверженная, доведет начатое дело до конца, несмотря на опасность.
Девочки, спасибо.

Вот наконец и раскрылась главная тайна, которая держала в неведении на протяжении этих книг, - происхождение Амелии. Тяжело не то что переварить ТАКУЮ правду, а просто представить, что такое вообще могло произойти. Очень сочувствую главной героине, но радует, что эта правда помогла в какой-то степени обрести заново родного человека:И теперь у нее есть Тилли, бабушка.
Прекрасная книга, где-то мучительно бьет по нервам, вызывает слезы, но не только от пережитого горя героев, но и от таких вот светлых моментов. Спасибо

Мы смотрели на родителей Амелеии ее глазами и думали, что за их прошлом скрывается история пылкой любви, но все оказалось сложнее... В этой главе они представли обычными людьми со своими диллемами и жизненными ошибками.
Больше всех мне жальче Тилли. Она столько всего потеряла. Только Фрея была ей отрадой.... Но столько силы в этой женщине. Отдать фактически руки и орудие своего ремесла ради внучки, чтобы не иметь и шанса увидеть ее.
А теперь пришло время Амелии вернуться в Эшер Фоллс, чтобы найти убийцу своей матери.

Спасибо за перевод!!!
Честно, взрыв мозга прям. Мы в шоке, а Амелия тем более. Вот всякое ждала, но то что отец на самом деле дед... Не знаю, мне почему-то все время казалось что с мамой все связано, а не папой. Сбил подслушанные разговор между сестрами.
So-chan пишет: Когда уже написала до меня дошло про призрак Фреи, но не стала уже удалять.
So-chan пишет: Вот и разгадка про способности. Могут появится хоть у кого, а не передаются по наследству.
Интересно, а предвидение хоть немного есть в Амелии? Не обращала раньше внимания.

История рождения Амелии прям вымораживает. Убить беременную и так небрежно оставить. Точно те ведьмы, кто там с них встречался с Эдвардом?

С прошлого года не заглядывала, т.к. долго не было глав. А тут зашла и вау!!!! Спасибо огромное! Море удовольствия! С огромным нетерпением жду финала.
Тейн меня все же смущает. Я за детектива
Очень крутая 33 главка. Пазл сложился, теперь осталась ждать финальных событий и развязки.

skorpioshka пишет:
Рада новым читаталям Да прошлый год выбил меня нокаутом, поэтому фактически вся деятельность на сайте была заморожена. Живем по вечному принципу: "или пусто или густо"

Cerera пишет:

Про то, что способности приобритаются, а не передаются по наследству, рассказывалось еще в "Забвенном", но там у нас не было фактических доказательств.
Предвиденье... ну, интуиция у Амелии развита (вот не помню по первой книге она предчуствовала нападение на себя маньяка или нет), но она никогда не подчеркивала какую-либо способность. Все же это не так как описано у Тилли, когда предчуствие чуть ли не стучит молотком по башке.
Насчет встречался с Эдвардом... есть там одна фанатичка породниться с семейством Эшеров. Но про то, где и как Фрею убивали будет еще жути.

So-chan пишет: Еще не успела перечитать) и не помню такого.
So-chan пишет: Страшно читать, не хочу еще больше жути(((

Извините, только сейчас вышла в эфир
So-chan пишет:
Вот соглашусь с тобой.
Меня эта глава вообще выбила из колеи... Я всегда хотела бы от книг -- долго и счастливо. Здесь все жизненно. Давно догадывалась, что Фрея - мать героини, и только последние главки меня смутили, когда пошла речь, что Фрею убили на сносях, никак не ожидала такого поворота событий, что дочь нерождённую и живую похоронили вместе с матерью, а потом Амелию откопают и вернут к жизни. Теперь пазлы сложились...
Отчуждение приёмной матери всегда чувствовалось, и даже в этой главе это подчеркнулось неожиданной для Амелии её нежностью. И любовь, хоть и суровая, приемного отца - теперь мы знаем, почему - тоже. Конечно, никак не ожидала, что он будет её дедом...
Да, конечно, героиня сильная и рвётся покончить со злом - Соби уже сказала нам об предстоящих ужастиках, -- но вот после этих слов я зауважала/еще больше полюбила Амелию:
So-chan пишет:
Не важно кто тебя родил - важно кто тебя вырастил и дал ощущение семьи (не приходит на ум как правильно выразить мысли)

Да, безусловно жаль Тили. И злюсь на деда Амелии: он сделал несчастными двух женщин. Но кто я такая, чтобы судить?

Девчата, огромное спасибо за главу!

В тот же день мы с Ангусом вернулись в Эшер Фоллс. Я не сказала папа́, потому что не хотела его беспокоить. Но я вынуждена вернуться. Я должна найти способ защитить себя. Мне нужно закрыть эту страшную дверь, и если это возможно, то только в месте, где я родилась на другой стороне.
Стоило выехать на предгорье, как на сердце повис камень. Шёл дождь, и я подумала, а не лил ли он всё время, пока нас не было. Озеро бухло от воды, из канав лились реки. Потоп пошёл на убыль, как только мы съехали с парома, но небо оставалось серым и мрачным. Впервые за всё время Ангус отвернулся от окна и устроился на переднем сиденье, положив морду на приборную панель. Я коснулась его головы и почувствовала, что у него шерсть встала дыбом.
— Я знаю, — прошептала я. — Я тоже это чувствую.
Угнетённость. На нас легла вся тяжесть тех гор.
Раздался грохот, и я подняла голову. Прямо на нас летел огромный валун. Он врезался в шоссе прямо перед машиной, поднимая ливень камней и гравия, который забрызгал капот и лобовое стекло. Я так испугалась, что слишком резко свернула и чуть не потеряла управление на мокрой дороге. Вернув контроль над машиной, я съехала на обочину, чтобы перевести дух и успокоить нервы.
Валун был близко. Слишком близко. Очень дурной знак.
Я хотела верить, что просто оказалась не в том месте не в тот момент, но чувствовала, что это не случайность. Меня предупредили.
— Оно приближается, — прошептала я, и Ангус жалобно заскулил.


На обратном пути я решила, что если кто и сможет мне помочь, то это Тилли. Я направилась прямо к её дому, но грунтовую дорогу через лес вымыло, так что мне пришлось бросить машину и пройти большую часть пути пешком. На полпути снова пошёл дождь, и пока я добралась до дома, то промокла до нитки. Дверь мне никто не открыл, поэтому я обошла дом, чтобы проверить, не занимается ли она птицами. Кормушки и домики были пусты, деревья тревожно молчали. Я бы восприняла тишину за очередной дурной знак, но вовремя сообразила, что птицы просто улетели из-за плохой погоды.
Ангус забился под террасу, когда я поднялась по ступенькам и открыла сетчатую дверь.
— Тилли?
Тишина.
Я прошла через террасу и покрутила ручку на чёрном входе. Дверь молча открылась, и я просунула голову на кухню, зовя Тилли.
И снова никакого ответа.
Я распахнула дверь и зашла.
— Тилли? Ты дома? Это я, Амелия.
Остановилась прямо на пороге и осмотрелась. Всё выглядело нормальным, но я была в этом доме всего один раз. Я могла и не заметить, двигал ли кто стул или переставлял посуду на полке. Но что-то изменилось. Я это чувствовала.
— Тилли?
В доме было так тихо, что эхо прозвучало жутко и не предвещало ничего хорошего. Я заставила себя уйти из кухни в гостиную. Там тоже всё выглядело обычным, кроме пары грязных ботинок у входной двери, но их, несомненно, бросила сама Тилли.
Я прошла по короткому коридору. Дверь в спальню была открыта, и я заглянула внутрь. Крохотная комната, обставленная лишь железной кроватью и дубовым комодом. Я увидела своё отражение в зеркале, лицо бледное и изнурённое, глаза округлись от испуга. Да, я была напугана. Страх ледяной хваткой вцепился в моё сердце, пока я всё больше углублялась в дом.
В ванной комнате я нашла пятна крови в раковине и кусочки стекла на полу.
Инстинкт кричал немедленно убираться из этого дома. Но я не могла уйти. Сначала нужно найти Тилли. Вдруг она лежит где-то раненая. Вдруг она…
Я обмерла от звука. Вцепилась в грудь, словно могла физически подавить панику, которая ускорила стук сердца и выбила воздух из лёгких.
В дом кто-то находился, и мне думалось, это была не Тилли. Иначе она бы давным-давно откликнулась.
Скрипнули деревянные половицы. Кто-то приближался по коридору. Я не смела двинуться, боясь выдать себя. Но я не могла просто стоять на месте. Нужно найти, где спрятаться.
Скрип прекратился. Но не от того, что шаги удалились, а словно кто-то остановился на середине пути, потому что что-то услышал или почувствовал чужое присутствие. Затаив дыхание, незнакомец ждал по ту сторону стены.
Я приподняла ногу и поморщилась от скрипа половиц. Тень по стене подбиралась всё ближе и ближе.
Через секунду в дверях появилась Кэтрис, и мы обе закричали.
— Амелия!
Она вцепилась руками в свой свитер.
Я дрожала.
— Что вы здесь делаете?
— Я была в городе. Увидела, как вы проехали и последовала за вами. — Она с тревогой огляделась. — Тилли здесь нет?
— Я думала, у вас машина сломалась.
Она отвела взгляд.
— Я ... только что её починила.
Её нервное поведение подтвердило мои подозрения, что наша встреча в городе в тот день была не случайной. Всё это время я сомневалась, что у неё возникли проблемы с машиной.
— Почему вы меня преследовали? — резко спросила я.
— Мне надо с вами поговорить, — пробормотала она. — Надеюсь…
— Что?
— Я так беспокоюсь о Тилли.
— Почему? — Когда она ничего не ответила, я схватила её за руки. — В доме кровь. Вам что-нибудь об этом известно?
У неё округлись глаза.
— Кровь? Вы уверены?
— Естественно, я уверена. Убедитесь сами, если не верите. Но сначала объясните, почему вы ищете Тилли.
Она выглядела смятенной, взгляд летел по ванне, точно пойманная в силки птичка.
— Я никогда не думала, что до этого дойдёт. Вы должны мне поверить.
— До чего? У Тилли какие-то неприятности?
Её карие глаза наполнились слезами, и она кивнула.
— Боюсь, что да.
— Какие неприятности?
— Большие. Думаю, она в опасности.
— Кто-то угрожает её жизни?
Кэтрис закрыла глаза.
— Убийца Фреи.
Моё сердце подпрыгнуло.
— Кто её убил?
— Это мог быть любой из нас, — прошептала она. — Мы все были там той ночью. И мы уже говорили об этом раньше. Луна сказала, что нам нужно подношение, а Фреей так легко манипулировать.
— Подношение... для чего?
— Это был просто разговор, глупая игра, — пролепетала она. — Я никогда не думала, что кто-то доведёт дело до конца.
— Но кто-то довёл.
— Да.
— Кто там был?
— Мы трое, Хью и Эдвард. Фрея сказала Эдварду, что беременна от него. Он был в шоке. Как и все мы, учитывая, что у неё срок подходил. Она так долго скрывала своё положение, и у неё был такой маленький живот, так что никто ничего не заподозрил. Да и чего бы? Кто бы мог подумать, что он будет так беспечен с... чужачкой? Луна пришла в ярость, потому что она всегда мечтала подарить Эшеру первого внука. Хью тоже не был в восторге. А бедная Брин. Эта новость полностью её опустошила.
— Почему?
— Брин была без ума от Эдварда. Она пошла бы на всё, чтобы привлечь его внимание, а тут, оказывается, он спит с какой-то Фреей Паттершоу.
— А вы?
Она сделала дрожащий вдох.
— О, да. У меня тоже были свои причины. Я хотела стать частью их общества также сильно, как и Фрея, и поэтому поддерживала их игру. Все эти годы... — Она взглянула на свои руки. Её пальцы заломило назад, как будто суставы страдали от артрита. — Мне надо было давно явиться в полицию, но мне не хватило смелости. Я была такой трусихой.
— Ещё не слишком поздно. Вы все еще можете все исправить. Кэтрис... кто её убил? Вы ведь догадываетесь, кто убийца.
— Клянусь, я не знаю, — с отчаянием произнесла она. — Как вы не понимаете? Всё специально так спланировано. Никто из нас не знает правды... кроме убийцы. Мы заманили Фрею, а потом напугали, чтобы она побежала. Это было похоже на игру в прятки. Разделились и принялись её искать. Тот, кто нашёл её первым... — Она замолчала. — Мы все соучастники, но только у одного кровь на руках.
— А пожар?
— Просто прикрытие. Мы запаниковали, когда поняли... когда Фрея исчезла, и Луна отправилась к Пеллу. Она убедила его, что это Эдвард убил Фрею. Естественно, он обо всём позаботился. Пожар, похороны. Обо всём.
— Как Тилли сожгла руки?
— Каким-то образом она узнала о пожаре. Собралось множество зевак, но никто ничего не пытался сделать, чтобы помочь. Когда прибежала Тилли, она попыталась вытащить Фрею. Это было тяжёлое зрелище, потому что Фреи не было в доме. Она уже была мертва, когда Пелл устроил пожар.
И Тилли это знала. Так почему она бросилась в горящее здание?
— Разве не было бы разумнее отнести тело Фреи в дом?
— Это выдало бы убийцу, потому что никто больше не знал, где тело. И мы обещали себе, что никогда и ничего не расскажем ни одной живой душе. Просто забудем, что произошло. Забудем про Фрею. — Она прижала руку ко лбу. — Но, должно быть, кто-то всё видел. Он откопал тело и дал ребёнку Фреи появиться на свет. Должно быть, это была Тилли. Никто другой не мог бы.
Я представила одинокую могилу на лавровом лугу. Могилу Фреи. Мою могилу.
— Если Тилли знала, что Фрея покоится в той могиле, то зачем она пыталась вытащить её из горящего здания?
— Может быть, она уже потеряла рассудок. А может... — Кэтрис стала бела как снег. — Может быть, она знала, что именно этого мы от неё ожидаем. Она не хотела, чтобы мы узнали, что она нашла тело, потому что боялась за твою жизнь. Она обожгла руки, пытаясь защитить тебя.
Я замерла.
— Вы знаете, кто я? — спросила я напряжённым голосом.
— То как ты поворачиваешь голову... как улыбаешься. Я вижу в тебе Эдварда.
— Кто ещё в курсе?
— Луна, Брин и Хью. Пелл, естественно, потому что это он тебя сюда пригласил. Ты его последняя надежда на наследника Эшеров. Ты и Тейн.
Я в изумлении уставилась на неё.
— Вы о чём?
— Он договорился, чтобы ты приехала сюда и Тейн смог тебя соблазнить.
— Нет. Это не так. Он не имеет к этому никакого отношения.
Она с жалостью посмотрела на меня.
— Это правда. Но Пелл эгоистично подвергает нас опасности, потому что тот факт, что ты жива, доказывает, что Фрея не умерла в огне.
— Тейн не знал, — немногословно сказала я.
Она утешающе коснулась моей руки, но я её оттолкнула.
Кэтрис всмотрелась в моё лицо.
— Как ты не понимаешь? — тихо спросила она. — Он сделает всё, чтобы укрепить своё положение в семье. Думаю, он может отрезать себе правую руку, лишь бы подарить Пеллу Эшеру внука.
Я подумала о предупреждении Тилли о Тейне. Он жаждет того, чем никогда не сможет обладать. И я подумала о той ночи, когда мы были вместе на кладбище, и как зло нашло путь через его слабость.
Страх накрыл меня с головой.
— Я звоню в полицию.
— Нет. Только не местным. Уэйн слишком боится Эшеров, чтобы помочь нам, а полиции штата потребуется слишком много времени, чтобы добраться сюда. Даже полиция округа не подоспеет. Им придётся дожидаться следующего парома, потому что все просёлочные дороги уже затопило. В такую погоду они доберутся сюда только через несколько часов. — Она медленно подняла взгляд. — Мы полностью отрезаны от окружающего мира.

Ангус, прям отдельный герой книги. Как же я его люблю и понимаю привязанность Амелии к этому чуду.


.So-chan пишет:
И правда зло нависло над городом... Пять человек решило принести в жертву Фрею... Пять человек устроили против неё заговор. И неважно, кто среди них убил невинную - они все убийцы.

Вот не знаю почему при прочтении всплыл в памяти фильм "Чучело" Ролана Быкова..

Очень надеюсь, что Тили жива... Не верю, что Тейн - говнюк (возможно, потому что он мне нравится)...
Не нравится мне эта Кэтрис. Может она и убила Фрею... Но больше склоняюсь к Луне - та ещё гадина Про Эдварда вообще промолчу - слизняк.

Простите за эмоции

Огромное спасибо за продолжение