* * *

Сначала меня разбудил неприятный вкус во рту. Еще один эффект лотоса. И все же я могла уловить иронию судьбы в том, чтобы страдать от тех же лекарств, на которые жаловались мои пациенты. Следующий раз буду назначать дозировку осторожнее. Это не значит, что я совсем откажусь от лекарств, но попытаюсь проявлять больше сочувствия.
Кровать опустела. День уже клонился к вечеру. Мой живот напоминал мне, что я пропустила, по крайней мере, два приема пищи. Я распростерлась под одеялом, боясь двинуть рукой. Но больше всего неприятностей доставляла шея: она окостенела и жутко болела. Рука тоже болела, и двигаться совсем не хотелось.
Полог палатки из основной комнаты приподнялся, и в комнату заглянул Кир.
— Ты проснулась.
Я кивнула, смещаясь на край кровати, чувствуя невыносимую усталость и разбитость. Я все еще была в штанах, а вот рубашку сняли. Повязка на груди пропиталась кровью, и я скорчила гримасу.
Кир сжал губы, изучая мое горло. Я поморщилась, предполагая, что синяк сейчас предстает во всей своей багровой синюшности.
— Я пошлю Маркуса за горячей едой и каваджем. Мы приведем Гила.
— Я хочу помыться.
Кир поднял голову. Я повторила просьбу. Он нахмурился.
— Маркус может принести теплой…
— Нет. — Я схватила его ладонь здоровой рукой и попыталась подняться. Кир помог мне без раздумий. — Я хочу помыться сейчас же. От меня несет. Все равно, какая будет вода.
Кир моргнул. Удерживая равновесие, я замерла на мгновение, ожидая головокружение или тошноту. Еще один эффект лекарства.
Кир нахмурился.
— Гил должен проверить…
— Гил все проверит после того как я помоюсь.
— Гил сказал…
— Кто здесь целитель? — Я сделала шаг.
Кир невольно усмехнулся.
— Мастер-целитель, если я правильно запомнил.
Я улыбнулась.
— И мастер хочет в ванную.
Он улыбнулся.
— Тогда мастер ее получит.
Он обнял меня за талию, и мы вместе пошли к уборной. Слава Богине за такое отношение его людей к чистоте. Я была благодарна, что он не стал дальше подвергать сомнению мою потребность помыться.
Войдя внутрь, Кир поставил деревянный блок на помост для мытья, и я села снять штаны и размотать бинты на груди. Все перепачкалось, но было цело. Если не спешить, боль казалось глухой. Кир поставил воду поближе ко мне, а затем вручил мыло и ткань. Я уловила запах мыла и поднесла к носу. Пахло ванилью. Я подняла голову на Кира, но его взгляд был невиннее, чем у младенца.
Маркус крикнул из другой комнаты, и Кир ушел забрать корзину горячих углей для жаровни и ещё воды. Пока я разматывала бинты, комната наполнилась теплом. Я вспенила мыло и начала с лица и шеи, наслаждаясь ароматом дома. Рука не тревожила, пока я не пыталась поднять ее или перетруждать. Я стала мурлыкать про себя. Прохладная вода приятно лилась по коже, и я старалась не попасть на рану.
Вернулся Кир и расположился в самом темном углу. Я быстро обернулась, но смогла различить лишь мерцавшие в темноте глаза. Я слегка залилась краской и прикусила губу, но продолжила мыться. Мне было неловко, что за мной так наблюдают, но одновременно и приятно оттого, что я стала объектом его интереса. Эти чувства смущали меня, поэтому я сконцентрировалась на мытье. Дойдя до паха, я почувствовала небольшое шевеление в углу, но быстро опустилась к ногам и ступням.
Кир действительно не сидел на месте, принеся мне ещё ведро воды. Оно стояло ближе к жаровне и значит, вода была немного более чем теплой. Тогда я использовала плошку для споласкивания, боясь замочить рану. Покончив с купанием, я обернулась в полотенца, которые мне протянул Кир. Я не решилась мыть голову. Сказывалась усталость, да и била дрожь от голода. Вместо этого я схватила гребенку и попыталась встать.
Кир поднял меня и перенес в спальню, оставив на одном из пней около жаровни.
— Ты же знаешь, что я умею ходить. — Я начала расчесывать волосы. — Твоя очередь.
Кир сделал отрицательный жест.
Я подняла голову, втянула носом воздух и подняла бровь.
Он понял намек и вышел. Принес еще два ведра воды и снова разогрел жаровню. Затем он вернулся, встал в центре комнаты и посмотрел на меня.
Я посмотрела на него. Кир был великолепен в черной коже, которая сидела на нем как влитая, и все же позволяла двигаться точно кошке. Он поднес руку к воротнику и стал ослаблять ленты на кожанке.
Я не могла отвести взгляд. Он вытаскивал ленты очень медленно, до самого конца, и лишь затем принимался за следующую. Закончив, он взял концы рубахи и также медленно стянул одеяние через голову.
Я прекратила расчесываться.
Определенно, он был здоровый мужчина. Я сглотнула ком в горле. Слабый свет жаровни блестел на его мускулах, когда он аккуратно положил свою кожаную безрукавку на скамью. Сел снять сапоги и толстые носки. Замер на секунду и пошевелил пальцами ног. Затем встал и как ни в чем, ни бывало, стал расшнуровывать штаны. Медленно.
Я повернулась к нему спиной. Я ухаживала за многими обнаженными мужчинами в свое время, но смотреть на тело Кира не могла. Оно возбуждало меня. Пробуждало желания коснуться его — почувствовать, как перекатываются мышцы под кожей. Испытать еще больше его прикосновений и возможно несколько поцелуев. От этой мысли бросало в дрожь.
Я почувствовала его весёлый взгляд на моем затылке. Раздался звук, и Кир снял штаны. Я снова прикусила губу, понимая, что воображение может оказаться более смущающим, чем реальность. Мои пальцы продолжали проводить гребенкой по волосам, но разум был в другом месте. Звуки стихли.
Кир убрал мои волосы на плечо и поцеловал шею.
Я дернулась, поскольку тело поразила молния. Покалывания пробежало прямо от шеи до подошв ног. Я быстро повернула голову, но увидела лишь взмах полога, падающего за его спиной. Я сидела целую минуту, ожидая, когда пройдет это странное ощущение. Моя рука продолжила расчесывать волосы, но потребовалось не одна минута, чтобы забыть поцелуй.
Пока Кир мылся, Маркус заставил стол едой, а Гил прокрался в шатер, чтобы сменить повязки.
Отчего-то мне казалось, что в моей руке огромная дыра, но рана была крохотной. Кожа не воспалилась и не опухла. Гил накладывал бинты с дотошной и мучительной медлительностью. Я поздравила его с работой и кротко приняла лекарство от жара. Он принес немного жидкой мази и растер шею, все время, оглядываясь на вход в уборную, как будто в любой момент Кир собирался выпрыгнуть, бушуя и кроша все вокруг своими мечами.
Наконец-то Гил с довольным видом откинулся на пятки.
— Я проверил Атиру, трофей, и она хороша. А еще Симус позволил мне осмотреть свою ногу.
— И как она? — спросила я.
К нашему общему удивлению, на вопрос ответил сам Симус:
— Все хорошо, маленький целитель.
С улыбкой на устах он вошел в палатку.
— Если я смог добежать до палатки исцеления и проползти по земле, то думаю, с ходьбой как-нибудь справлюсь.
— Симус… — упрекнула я.
Он улыбнулся во весь рот.
— Но потанцевать сегодня я всё-таки не смогу. — Его лицо стало серьезным. — Как рука?
— Все хорошо, — улыбнулась я. — Гил меня лечит.
Гил стал собираться.
— Увидимся на танцах, трофей. Мне еще нужно закончить работу.
Симус сел на кровать рядом со мной.
— Маркус! Каваджа!
Я посмотрела на них обоих.
— Я думала, что танцы отменили.
Гил выпрямился.
— О нет, трофей. Военачальник объявил о них вчера поздно вечером.
Из уборной раздался небольшой шум, и Гил поспешил удалиться.
Маркус принес каваджа для нас обоих и состроил гримасу Симусу.
— Как я понимаю, вы ещё не ели?
Симус рассмеялся.
Маркус нахмурился.
— У меня едва хватит на них обоих, но не на твое чрево.
К нам вышел Кир, сухой и одетый.
— Симус, присоединяйся к нам.
Симус широко улыбнулся.
Маркус обиделся и ушел. Кир, Симус и я заняли наши места и принялись за еду. Несколько минут мы лишь работали челюстями, да передавали тарелки. Мне не раз предлагали тарелку гурта, но я вежливо отказывалась. Первым на спину откинулся Симус.
— Никогда не мог узнать, как Маркусу удается раздобыть столько хорошей еды в лагере.
— Годы практики, — ответил Маркус, вернувшись налить нам еще каваджа. — Скоро танцы.
Кир кивнул.
— Есть вести от Уоррена или Ксиманда?
Симус покачал головой.
— Нет.
Кир нахмурился, но ничего не сказал, и мы поднялись уйти. На выходе он укутал меня в свой плащ и попытался взять на руки.
— Я могу идти. — Я отбилась от него и попыталась поправить душную ткань, стараясь подтянуть ее наверх, чтобы не свалиться по дороге.
Симус подавил смешок. Я подняла голову и увидела, что в его глазах танцуют смешинки.
— Ты похожа на ребенка, играющего с плащом ее тхиэ. — Я рассмеялась, любопытствуя относительно значения слова, но Симус протянул мне руку. — Трофей.
Кир зарычал, взял меня на руки и вышел из палатки. Я оглянулась и увидела, что Симус закатывает глаза и следует позади с Маркусом.
Небо было ясным, когда мы появились и пошли к полю собраний. Казалось, целый лагерь двигался в том же направлении, все при оружии. Не похоже, будто они идут на танцы. Я обернула руки вокруг шеи Кира.
— На танцах все будут?
— Нет. — Кир замедлил шаг, позволяя Симусу догнать нас. — Часовые будут сменяться по очереди. — Он понизил голос: — Полагаю, ты бы назвала это «компромиссом».
Площадь перед деревянным помостом была пуста и окружена кругом незажженных факелов. Мы взобрались на помост и сели близко к краю. Никакого церемониала. Мы заняли свои места, а люди заполонили пространство перед платформой. Симус остался стоять, вглядываясь в толпу. Он рассмеялся и указал пальцем:
— Вот они.
Присмотревшись, я увидела, что кого-то несут, почти как Симуса на сенель. На этот раз на койке лежала Атира, а друзья несли её через толпу. Камни убрали, но нога по-прежнему была зафиксирована.
— Несите её сюда, — приказал Кир, и койка двинулась к помосту.
— Трофей! — крикнула Атира приблизившись. — С вами все хорошо?
— Очень даже. Как нога? — спросила я, в нетерпении проверить кожу.
— Чешется, — пожаловалась она, когда ее койку подняли на помост и поставили рядом со мной, чтобы она смогла хорошенько разглядеть представление. — Приходил Серый посмотреть и остался доволен. Гил тоже обо мне заботится. — Она улыбнулась мне, слегка приподнявшись. — Я так рада видеть, что с вами всё в порядке. Позвольте сказать, что своим падением испугали меня до снежных седин.
Она осмотрелась. Кир стоял на коленях у края помоста, ведя беседу с несколькими воинами. Атира понизила голос и продолжила:
— Я собиралась бросить нож и уже вытащила его, но упала на землю, прежде чем успела что-либо сделать. Ярость военачальника спасла наши шкуры.
— Ты была там, когда он… — я осеклась, не зная как задать вопрос.
— Когда он стоял над вами? — Она закатила глаза. — Да, я наполовину залезла под кровать и боялась дышать. Я слышала рассказы о боевой ярости, но никогда не видела ничего подобного прежде. Я знала лишь, что нужно лежать тихо и неподвижно. Как хорошо, что вы смогли его уговорить, трофей. У нас это не всегда получается. — Она озарила меня улыбкой. — Но не берите в голову, давайте любоваться узорными танцами!
Кир поднялся и встал у самого края.
— Желаете узреть узор?
— ДА! — закричал каждый, и приветствие началось.
Кир поднял в воздух маленький деревянный кубок.
— Ифтен, позови танцоров.
Позади нас, укутавшись по самый нос, стоял Маркус. Он что-то пробормотал, но я не разобрала что, зато Ифтен всё понял. С искаженным от гнева лицом он забрал кубок из рук Кира, но отошел в центр поля без слов. Ифтен зажал кубок перед собой обеими руками.
— Услышьте меня!
Толпа затихла.
— Хейла! — закричал Ифтен.
— Хейла! — ответила толпа.
— Кто станцует узор для нас?
Из толпы со всех сторон к Ифтену выбежали девять фигур и бросили своего рода символ в кубок. Сделав это, танцоры растворились в толпе. Последний подпрыгнул и бросил символ под вспышку света, награждаясь смехом от толпы. После паузы Ифтен поднял кубок над головой.
— Позвольте небу услышать наши голоса.
Меня поразил грохот грома, но затем я разглядела музыкантов с огромными барабанами у ног. Каждый ударил по разу в барабан, и я оглохла.
— Позвольте земле ощутить наши стопы.
Ифтен сделал четверть оборота к другой части толпы. И снова зазвучали барабаны.
— Позвольте ветру почувствовать нашу силу.
Он сделал паузу, и барабаны застучали в ответ.
— Позвольте пламени увидеть наши узоры, — крикнул он, делая очередной поворот. На сей раз, в дополнение к барабанам, загорелись факелы. Толпа откликнулась на последний призыв барабанов, крича громогласное «хейла!»
Ифтен вытащил символ из чаши.
— Красные, сотките свой узор, — крикнул он и ушел с поля.
Из толпы выбежали люди в красных повязках на голове. Это была группа из десяти мужчин и женщин. На их туниках и штанах висели красные ленты, которые развивались при беге. Танцоры выбежали в центр поля и встали в круг. Пауза, и барабаны стали отбивать быстрый четкий ритм.
Плясуны сделали шаг вперед, взялись за руки и начали танцевать. Вскорости я поняла, что они делают. В девстве меня учили придворным танцам, а еще я видела, как слуги играют в ручейки и устраивают шумные потехи на празднике урожая. Но такого танца мне видеть не доводилось. Танцоры ткали узор телами, входя и выходя из круга, то двигаясь вокруг друг друга, чтобы снова образовать круг. В тот момент, как я решила, что танец вот-вот кончится, танцоры из ниоткуда достали деревянные палки, напоминающие ручки топоров, и начали выбивать ритм барабанов… на палках партнеров.
Я с удивлением следила за танцем, ожидая, что кто-нибудь ошибется да и ударит по руке вместо палки. Но, казалось, танцоры никогда не пропускали удар, плетя узор, и колотя друг друга. Толпа кричала, некоторые в знак поддержки, остальные в насмешке. Группа сформировала два взаимосвязанных круга и соткала узоры вместе. Когда каждый доходил до места, где соединялись круги, приходилось выбивать ритм на других палках. Я рассмеялась от радости, увидев, что танцоры перемещаются без ошибок в совершенном рисунке.
— Как они это делают?
Симус рассмеялся. Кир бросил на меня удивленный взгляд и ответил:
— Практика. Много практики.
Танцоры улыбались, но я видела сосредоточенность на их лицах. Я не знала следить ли мне за ногами или руками, и все кончилось тем, что я попыталась усмотреть за всем одновременно. Наконец, как раз в тот самый момент, когда я решила, что должна уже сказываться усталость, танцоры одновременно выкрикнули, развернулись на месте, чтобы ветер взметнул ленточки вокруг их тел, и замерли, равномерно расположившись по кругу, лицами друг к другу.
Поле взорвалось криками «хейла!» и похвалой. Я сама захлопала в ладоши, чем заслужила странные взгляды от Атиры и Симуса.
— Это было удивительно!
Атира фыркнула.
— Я видела лучше.
Маркус вручил мне кавадж.
— Они немного сбились, трофей. Но не сильно.
Я нетерпеливо отпила.
— Когда следующие?
Ифтен уже вышел в центр поля и вытащил следующий символ. Он подождал, когда толпа успокоится и выкрикнул «Желтые».
На поле выбежала группа побольше, приблизительно двадцать человек, с желтыми лентами. Кир склонился ко мне:
— Эта группа берется за очень большой узор. Не особо замысловатый, но с таким количеством участников более тяжелый.
Барабаны начали снова, и я попыталась уделить больше внимания каждому танцору в отдельности. Как и следовало ожидать, всего через несколько минут из толпы раздался стон, танцоры бросились врассыпную и убежали с поля.
Увидев мое разочарование, Симус проворчал:
— Они останавливаются, когда узор поврежден, трофей. Танец не может продолжаться, если совершена ошибка.
Следующая группа была коричневой. Их узор отличался сложностью, но начался очень медленно. Барабаны ускорили ритм, и танцоры заплясали и забили палками быстрее. Я смотрела в ожидании, пытаясь увидеть танцоров глазами Кира, но мне открывалась лишь дивная вспышка движения, ритма и цвета. Когда, казалось, танец достиг своего пика, барабаны начали замедляться вместе с танцорами, пока они не заняли исходное положение. Как только смолк последний барабанный бой, толпа разразилась криками. Танцоры убежали, и толпа заколыхалась.
Кир встал и потянулся.
— Смена караула. — Он посмотрел на меня. — Тебе тепло?
Я кивнула, поскольку Маркус протянул мне тарелку. На ней лежали маленькие булочки, и я взяла одну.
— Что это?
Атира усмехнулась, беря предложенную ей тарелку.
— Трофей, попробуйте.
Я с сомнением посмотрела на нее, но она с удовольствием откусила угощение, так что я сделала то же самое. Рот заполнили специи, и я распахнула глаза. Атира рассмеялась.
Специя оказалось острой, но не обжигающей. К ней примешалась сладость, которая поначалу казалась странной.
— Что это такое?
— Хлебные пироги. — Атира откусила еще и заговорила с набитым ртом: — Их очень сложно достать в лагере.
Кир и Симус уплетали булочки за обе щеки. Маркус не скрывал гордости, и даже его рот искривился в усмешке, когда я взяла в рот еще один кусочек. Мы все еще наслаждались угощением, когда к помосту подошел воин.
— Военачальник, из города прибыл гонец.
— От Уоррена? — спросил Кир.
— От короля, военачальник.
— Приведите его ко мне.
Толпа начала собираться, и Ифтен покосился на Кира, видимо ожидая знака. Кир махнул ему продолжать, и приветственный ритуал был повторен. На сей раз, танцоры вышли с палками и колокольчиками на руках и ногах. Танец начался, и Маркус нахмурился, выражая свое неодобрение. Видимо, колокольчики выбивались из узора, и Маркус не повременил выразить свое мнение. Кир наклонился ко мне и тихо сказал:
— Маркус плел узоры задолго до своего ранения. Но без глаза он не может видеть левую сторону и больше не танцует.
Я кивнула, но мне понравился перезвон колокольчиков, и я не повременила выкрикнуть «хейла» в конце.
— Военачальник.
Мы развернулись и увидели подле себя воина, а рядом с ним Хита, улыбающегося во все тридцать два зуба.
— Хит! — Я вскочила на ноги, отбрасывая плащ. Холодный ветер ударил меня, покрывая кожу мурашками, но я не обратила на него внимания, подбегая поприветствовать друга.
Хит был напряжен, но расслабился и быстро обнял меня, и лишь затем слегка отодвинул в сторону. Он поднес руку к моей шее, но затем передумал и сделал шаг назад.
— Военачальник, — поприветствовал он, опустившись на одно колено.
Я развернулась и увидела, что Кир стоит с мрачным видом. Я затаила дыхание, внезапно понимая, что совершила ошибку. Краска залила мое лицо. Кир указал на табурет, и я вернулась на место. Маркус укутал меня в плащ и удостоверился, что нет и щелочки.
— Твое сообщение? — холодно спросил Кир. В этот момент Ифтен объявил следующий танец.
— Военачальник, король Ксиманд передает сообщение, что лорд Дерст жив. Целитель Эльн полагает, что он поправится. — Хит поднял голову. — Лорд-маршал Уоррен и король продолжают допрашивать и расследовать нападение на военный трофей. Они отправят новое сообщение завтра.
Кир заворчал, но я увидела вспышку облегчения в его глазах.
Хит продолжил:
— Военачальник, я также прошу вашего прощения от своего имени и имени трофея. Мы друзья детства и играли вместе на кухнях. — Он сглотнул ком в горле. — Я услышал, что её ранили и попросил передать слова короля, чтобы лично убедиться и сообщить моей матери.
Кир сузил глаза.
— Твоя мать — повар Анна?
Хит кивнул:
— Она заправляет кухнями и изобьет меня ложкой, если я не сообщу ей о состоянии Ла… военного трофея.
Симус усмехнулся:
— Никогда не зли хорошего повара, Кир.
Кир все еще выглядел мрачным, но заговорил более вежливо:
— Останься и поговори с трофеем. Посмотришь наши танцы?
Хит улыбнулся, поднялся и сел на помост, прислонившись к койке Атиры. Он посмотрел на ее ногу и поморщился.
- Сломана?
Я кивнула. Он улыбнулся Атире, указал на ее ногу, а затем на свою.
— Я помню каково это. Вырази ей мое сочувствие.
Я перевела для Атиры, и она кивнула свое спасибо, с любопытством осматривая ногу Хита. Без всякого сомнения, от перелома не осталось и следа.
Кир и Симус заняли свои места, как только объявили следующий танец. Атира немного приподнялась, когда Ифтен назвал цвет.
— Это мои танцоры!
Я быстро объяснила происходящее Хиту, пока танцоры с синими лентами выбегали на поле и формировали квадрат в центре поля. Вместо палок они принесли инструменты больше похожие на камни. Мы посмотрели, как забили барабаны, и танец начался. Какое-то время танцоры плели узор, а затем подняли камни и ударили ими друг о друга. Звук получился совершенно иным, и толпа выкрикнула в удивлении, когда из рук танцоров полетели искры.
Кир и Симус привстали, а Маркус подошел к краю помоста, чтобы все рассмотреть. Я же осталась на месте, не желая загородить обзор Атире. Танцоры отбивали узор ногами, барабаны создавали напряжение, и время от времени, когда камни касались друг друга, высекались искры. Толпа затопала в такт барабанов и, казалось, бесконечно пела «хейла» на каждый стук. Звук был заразным, и я захлопала в ритм. Атира усмехалась, а Хит, казалось, был очарован зрелищем.
Наконец танцоры завершили выступление, и толпа одобрительно закричала. Атира рухнула на койку, нервно смеясь во все горло.
Маркус положил руку ей на плечо.
— Отличная работа, ткач узоров.
Она улыбнулась ему со слезами в глазах.
— Спасибо.
— Это был твой узор? — спросил впечатленный Симус.
— Мой первый, — усмехнулась Атира. Хит выглядел озадаченным, поэтому я перевела для него разговор. К этому времени танцоры подбежали к помосту и сформировали группу перед Киром. Самый высокий вышел вперед.
— Военачальник, мы можем забрать Атиру? Мы хотим отдать хвалу нашему ткачу перед небесами.
Кир указал на койку, и запыхавшиеся мужчины и женщины взобрались на помост, чтобы поднять ее высоко в небо.
— Не забывайте о ноге! — крикнула я.
Один остановился и поклонился мне.
— Мы отнесем ее в палатку исцеления, трофей, и там отпразднуем. Мы не будем рисковать, если на кону стоит способность танцевать.
С этими словами они исчезли в толпе.
Хит встал и подошел ко мне.
— Я должен идти. Анна страсть как желает узнать вести.
Я улыбнулась, но воздержалась от объятий.
— Всё хорошо, Хит.
Он улыбнулся в ответ и снова коснулся моей щеки прежде, чем повернуться и проявить почтение к военачальнику. Кир махнул кому-то проводить его, и Хит тоже исчез в толпе.
Я понимала, что глупо улыбаться во весь рот, но меня это не заботило. Мне очень понравился танец: в королевстве Кси я не видела ничего подобного. Я оглянулась посмотреть, есть ли еще танцоры, но толпа никак не затихала. Я заметила, что Кир пристально наблюдает за мной с серьезным выражением лица. Я проигнорировала его, не желая омрачать удовольствие от прошедших трех танцев.
Наконец-то толпа успокоилась, и Ифтен снова вышел в центр поля. Только на этот раз он держал не кубок, а меч и щит.
— Военачальник! — Его крик эхом разнесся по полю. Кир и Симус напрягались. — Я вызываю тебя на поединок.
Все затихли и замерли.
— Время поединков — весна, Ифтен. — Симус поднялся и подошел на край помоста. Он немного прихрамывал, и я подозревала, что он перетрудил ногу. Его сильный голос легко разнесся по полю. — Твой вызов неприемлем.
Ифтен остался стоять на месте.
— Я вызываю тебя на поединок, Кир из рода Кошек, носящий звание военачальника северо-западного предела на этот сезон войны. Я вызываю тебя на поединок, да будут элементали мне свидетелями, да узрят они нашу битву.
Кир ответил ему:
— Во время кампании на поединки не вызывают, Ифтен. Ты дал клятвы следовать за мной, пока я не освобожу тебя от твоей службы.
— Эта женщина подле тебя не настоящий трофей, а представительница народа, который не гнушается убийства и предательства. Такой жизни ты хочешь нас научить? — Ифтен ударил мечом о щит, и я подскочила, испугавшись полученого звука. — Я клянусь, что убью тебя и эту женщину и поведу нашу армию забрать всё, что принадлежит нам по праву. Выходи и сразись со мной, Кир! Сразись и умри!

Рэйф и Прест тут же встали подле меня, выхватив оружие. Маркус тоже сместился, в сторону Кира. Я сидела, не шелохнувшись, не понимая, как всё могло так внезапно перемениться.
Симус заговорил спокойным тоном, слегка повернувшись в сторону Кира.
— Неужели ты думаешь, что он стоит…
Кир ответил тем же тоном:
— Я не знаю.
Он остался сидеть и лишь повысил голос, в котором даже не скрывалось презрение к стоящему перед ним мужчине.
— Я не скрывал своих намерений, Ифтен. Я объединю земли, сотку новые узоры из наших жизней.
Его голос отчетливо разнесся по полю. Воины не отрывали от него глаз, лишь некоторые посмели пошевелиться. Только огни факелов по-прежнему плясали и потрескивали на лёгком ветру. Кир продолжал говорить:
— Так мы станем сильнее. Откажись от неположенного вызова. Ты поклялся перед всеми элементалями, что последуешь за мной. Я призываю к твоей присяге.
— Их обычаи грязны и испорчены. Я кричу о проблеме, пока ты не уничтожил нас всех.
Маркус фыркнул.
— Его разум развеяли ветра.
Кир заворчал, но не повернул головы.
— Где певец? — закричал Ифтен. — Где Жоден?
Он вышел из плотной толпы. На широком лице читалось неодобрение.
— Я здесь, Ифтен.
Ифтен поднял меч и щит, словно предлагая их.
— Что скажет наш певец о моем вызове?
Жоден сделал два шага вперед и остановился, скрестив руки на груди.
— Я не слышал твоих жалоб на сенеле, Ифтен. Я не слышал, чтобы ты озвучивал истину с символом Кира в руках. Я слышу только твой вызов, высказанный в неправильный сезон и нарушающий твои клятвы. Я ещё не Певец. — Последние слова Жоден произнес звонко и непоколебимо: — Но будь я Певцом певцов и стоя в Сердце Равнин, я бы все равно назвал тебя клятвопреступником.
Толпа вторила ему гулом. Мне даже показалось, что Ифтен немного сморщился, услышав ответ Жодена, однако остался стоять в центре поля.
Кир встал. Толпа затихла.
— Новый узор трудно танцевать, и нам всем нужна практика. Совершены ошибки, и я подтверждаю это. И сейчас ты тоже совершаешь ошибку, Ифтен. Откажись от вызова. Такие вопросы можно обсудить на сенеле, и если твои сомнения не исчезнут, весной я освобожу тебя от клятвы. — Кир слегка сместился, принимая более угрожающий вид. — Или повтори свой вызов без моего символа и умри.
Ифтена словно поразила молния, как будто он никак не мог принять решение.
— Ужасный способ разрушить танец, — проворчал Симус достаточно громко, чтобы услышали близстоящие. Его слова разошлись по полю, и все рассмеялись. Напряжение покинуло нас, как вода, выливающаяся из кубка.
Ифтен простоял ещё с минуту, но он проиграл и знал это.
— Я отказываюсь от вызова.
С угрюмым взглядом он вложил меч в ножны и убрал щит на спину. Тут же к нему подбежал парень и передал деревянный кубок, и Ифтен повторил ритуал, чтобы начать танец. Кир и Симус заняли свои места. Рэйф и Прест отошли к исходным позициям.
Маркус протянул мне кружку каваджа.
— Выпейте, трофей. Вы белее снега.
Я взяла напиток и сделала глоток. Кир повернулся ко мне и взглянул с беспокойством.
— Всё хорошо, трофей?
— Он угрожал убить тебя.
Симус фыркнул, беря кавадж у Маркуса.
— Ифтен всегда говорит, прежде чем думает.
— Тем не менее, — Кир стал любоваться танцем, как будто у него не было никаких проблем. — Он заговорил. Вдруг есть согласные с ним.
Симус согласно пробасил:
— И где он набрался храбрости, интересно?
Кир пожал плечами, и оба перевели внимание на танец.
Я тоже стала наблюдать, хотя не смогла запомнить ни цветов, ни узоров. Я ждала, когда сердце уймет свой бешеный бег. Все вели себя, как будто ничто не произошло, как будто смертельные вызовы военачальнику бросают каждый день. Я сидела, пытаясь осознать происходящее, как закончился последний танец и Ифтен выполнил некую церемонию, чтобы завершить ритуал. Кир оказался рядом со мной прежде, чем я успела подняться. Простым жестом он подозвал Рэйфа и Преста.
— Отведите её в мою палатку и хорошо охраняйте, — тихо произнес он. — Оставайтесь с нею до моего возвращения. Я обойду лагерь. Симус?
Симус встал, и я заметила, что он едва держится на ногах.
— Он не может идти. Он слишком долго опирался на больную ногу. — Я встала и накинула плащ. — Я должна его осмотреть.
Симус сморщил нос, но кивнул.
— Она права.
— Отведите их к палатке Симуса. Как только она закончит осмотр, проводите ее в мой шатер. Маркус может отправить Гила к ней. — Кир вперил в воинов свирепый взгляд. — Не оставляйте её одну ни на мгновение.
— Ты созовешь сенель? — спросил Симус, когда мы сошли с помоста.
— Мы поговорим, как только я проверю настроение воинов.
И Кир растворился в сгущающейся темноте.

* * *
Палатка Симуса приветствовала нас теплом и уютом. Войдя внутрь, Симус опустился на кровать с помощью Маркуса. Как только штаны и бинты были сняты, я убедилась, что рана заживает как надо.
— Ты только слегка её перетрудил, Симус.
— Возможно, маленький целитель. — Он откинулся на спину. — Но как я мог пропустить танец? — Его улыбка стала шире, глаза замерцали. — И какой!
До, вошедшего в палатку, Жодена донесся обрывок последних слов.
— Да, Ифтен дурак.
Симус рассмеялся.
— Ифтен — хороший воин, но он боится перемен, а Кир вносит разительные перемены. Ты удивлен, что они поссорились?
— Я заберу Гила? — тихонько спросил у меня Маркус.
Я рылась в лекарствах, стоящих у кровати.
— Нет, то есть, он нужен здесь.
Жоден сел на табурет в сторонке.
— Удивительно, что он бросил вызов.
— Он озвучил истину. — Симус уставился в потолок палатки. — Где только смелости набрался?
— Не понимаю, о чем он думал, — произнесла я, не отрываясь от работы. — Он угрожал Киру смертью. Согласно нашим законам его бы объявили преступником.
Симус слегка поморщился от моего прикосновения.
— Мы даем власть лишь тому, кто ее заслужил. Вызов — часть определения лидера.
Я удивленно заморгала.
— Ксиманд властвует по праву крови, так заведено богами.
— А не потому, что он хороший воин, — съязвил Маркус.
— Именно поэтому у него есть солдаты, как Уоррен, — огрызнулась я, больше уязвленная тем, что критикуют мой народ, а не в защиту единокровного брата. Я посмотрела на Симуса. — Значит, Ксиманд как король должен выиграть в поединках, чтобы сохранить за собой трон.
Жоден тихонько засмеялся.
— Всё не так просто, трофей. Не всякий имеет право на поединок. Ифтен имеет право бросить вызов Киру, но не во время кампании.
Воцарилась глубокая задумчивость. Я сконцентрировалась на повторной перевязке и рассчитала дозу лекарства от повышенной температуры. Также я предложила Симусу лотос для спокойного сна, но он отказался. Как только я закончила, Маркус вытолкнул меня из палатки.
Как только мы оказались на улице, я стала сопротивляться.
— Я хочу осмотреть ногу Атиры.
— Ничего подобного. — Маркус заградил мне путь. — Вашество сказал «в палатку», значит в палатку.
Рэйф откашлялся, чтобы привлечь мое внимание и заговорил, как только я повернула к нему голову.
— Это приказ военачальника.
Я хотела было заспорить, но рука запульсировала от боли. Мы вернулись в шатер Кира, только чтобы принять участие в жарком споре, как Рэйф и Прест собираются меня охранять. Они интерпретировали инструкции буквально и намеревались сидеть и смотреть, как я сплю. После горячего разговора Рэйф и Прест вышли на улицу, и мы с Маркусом остались одни.
Стараясь не тревожить руку понапрасну, я осторожно свернула плащ и оставила его на скамье.
— Маркус, а поединки часто происходят?
— Конечно, трофей. Прежде чем собрать армии, нужно провести поединки на определение званий. Но это в начале весны. Никто не выйдет бросить вызов во время кампании.
— Ифтен осмелился.
— Ифтен — дурак. — Маркус тихонько засмеялся. — Вашество позаботился о нем, не поднимая меча.
— Кто-то может бросить вызов Симусу? Когда он ранен?
— Этого бы не произошло, трофей. Другой занял бы его место до полного выздоровления. Фактически, сам Ифтен, так как он третий в иерархии. — Маркус разжег жаровни. — Хотя немногие выздоравливают после такой раны. — Он мрачно посмотрел на угли, затем повернулся ко мне. — Ложитесь спать. Вашества не будет до поздней ночи, я его знаю.
Я долго пролежала с открытыми глазами, задаваясь вопросом о мире, где воин получает свой ранг и титул за заслуги, а не из-за сословия или обстоятельств рождения. В полудреме мне представлялось, как Ксиманд сражается с Уорреном за корону, пока я окончательно не провалилась в сон.

Утро встретило меня теплым объятием, хмурым лицом и голосом Кира у самого уха:
— Сегодня ты не должна вставать с постели.
День не задался с самого начала.
Маркус насупился из-за нехватки сна. Кир стал еще мнительнее, чем прошлой ночью, если такое только возможно. Я была расстроена, потому что рука разболелась, Маркус раздражителен, а Кир невозможен.
Он приказал мне остаться в постели.
Я отказалась.
Он приказал мне остаться в палатке.
Я отказалась.
Он приказал смириться с эскортом моих охранников, Рэйфом и еще десятком людей у палаток, сходить к ученику на осмотр и вернуться.
Я отказалась. Я попросила вместе поехать в город, чтобы увидеть Уоррена.
Он отказался.
Во время этой беседы мы успели искупаться, одеться и поесть. И разговор мы вели на пределе наших легких.
Наконец к нам вышел Маркус и заревел:
— Хватит!
Мы замолкли и повернулись вперить в него гневный взгляд.
Маркус сверкнул глазами в ответ.
— Вы, — сказал он, указывая на Кира. — Поедите в город с небольшим отрядом и разузнаете, что удалось раскопать Уоррену. — Он повернулся и указал на меня. — Вы. Пойдите в палатки с вашими охранниками. — Он впился взглядом в нас обоих. — Проклятые дураки.
И ушел к себе.
— И не возвращайтесь, пока я не высплюсь! — крикнул он напоследок.
Кир схватил плащ с мечом и ушел. Я просверлила взглядом стену палатки, допивая кавадж, захватила плащ и ушла. Эпор и Айсдра ждали снаружи и с трепетом последовали следом, когда я прошла мимо них. Они шли в ногу позади меня и были достаточно умны, чтобы хранить молчание всю дорогу.
Я подошла к палатке Симуса, желая проверить его рану, но из шатра вышел Жоден, стоило мне подойти ближе.
— Он спит, трофей. Они с Киром сидели до поздней ночи.
— Пусть спит.
— Я пойду с вами, если можно. Я хочу поговорить с Атирой. — Жоден зашагал рядом со мной. Эпор и Айсдра продолжали, молча идти следом.
— Для твоей песни?
Жоден кивнул.
— Я желаю увидеть, что произошло её глазами.
— Ты будешь петь о том, что произошло вчера вечером? О вызове Ифтена?
Жоден фыркнул.
— Нет, трофей. Песни, которые я теперь создаю, должны быть великими балладами грандиозных событий, историями, которые помогут мне пробрести титул Певца. Я не буду воспевать дураков.
Гил с улыбкой поджидал нас в палатке исцеления, рядом с грудой бинтов и горшком лекарства от лихорадки. Атира, наш единственный оставшийся пациент, лежала на койке; оба нетерпеливо подняли головы, когда мы вошли внутрь. Эпор и Айсдра устроились на пеньках, стоящих у входа. Айсдра перекинула свою длинную косу на спину и вытащила какое-то кожаное изделие. Эпор достал масло и стал втирать его в деревянную ручку своей палицы.
— Вы должны рассказать мне что произошло! — Атира вскинула руками в раздражении. — Меня отнесли в палатку вчера вечером, и я узнала вести только сегодня утром. Это правда? Ифтен бросил вызов?
Жоден фыркнул. Гил отвел меня на койку, стоящую неподалеку от Атиры, и стал помогать снять тунику. Жоден выдвинул табурет и устроился рядом.
— Он действительно бросил вызов. Ты послушаешь мои слова?
Глаза Атиры расширились.
— Прошу, Жоден.
Жоден начал говорить своим теплым голосом, пока Гил разворачивал бинты на моей руке. Он рассказывал открыто, без приукрашиваний, но тон голоса не оставил сомнений относительно его мнения. Гил работал, а Жоден говорил, хотя его казалось, смутило, что я не сняла тунику до конца и постаралась прикрыться. Люди Кира может, и не стесняются наготы, но я более чем довольна своими традициями. Я осмотрелась — всё почистили и расставили по местам. Ничего не свидетельствовало о свершившимся здесь нападении, кроме нового выхода с задней стороны палатки, где Симус вырезал себе путь. Теперь вход сделали до конца и плотно закрепили края.
Гил откинулся назад, осмотрев раны. Они выглядели хорошо, но я взглянула на них и нахмурилась. Без сомнения, останется шрам. На плече красовались две сморщившиеся параллельные линии. Гил повторно перевязал руку и закрепил повязку, когда Жоден завершил рассказ.
Атира воскликнула, и я переключила внимание на их беседу.
— Его жизнь спасла лишь полевая дисциплина.
Жоден кивнул.
— Да, иначе он был бы мертв.
— Полевая дисциплина? — переспросила я, поправляя на себе тунику.
— Всё хорошо? — спросил Жоден, бросив взгляд на мою руку.
— На время кампании мы под иной властью, чем на равнинах, — объяснила Атира. — Военачальник был великодушен. Возможно, чересчур.
— Да рассудят элементали. — Жоден посмотрел на Атиру, и она затихла, но у меня сложилось четкое впечатление, что у неё есть собственное мнение по данному вопросу. И тут я вспомнила, о чем хотела спросить.
— Маркус сказал мне кое-что вчера вечером. Об оскорблении небес. — Я наклонилась проверить кожу на ноге Атиры, поэтому не сразу сообразила, что ответа не прозвучало. Я изучила озадаченные лица.
— Он оскорбил бы небеса, трофей, показав свое изувеченное лицо, — ответил Жоден. Гил и Атира кивнули.
— Но… — Я внезапно поняла, почему Маркус почти все время проводит в палатке. — Это же шрамы чести…
Я запнулась, когда Атира покачала головой.
— Нет. Есть разница между шрамом чести и потерей части тела.
— Значит, все кто калечатся или получают серьезные ранения ходят в плащах?
Лицо Жодена помрачнело.
— Нет. Они просят о милосердии.
Мне не нашлось, что ответит. Я осмотрела ногу Атиры. Опухоль спала, и кожа стала свободной. Всё внимательно проверив, я обследовала крепление, но нога оставалась прямой и неподвижной. Я откинулась на пятки и задумалась.
— Новая кожа, наверное. Нужно затянуть потуже, чтобы камни действовали.
Гил нервно замялся.
— Я хотел бы помочь, трофей, но должен уйти практиковаться с мечом.
— Ступай. — Я встала и укрыла Атиру. — Займемся им после полудня, когда сможешь вернуться.
— Теперь мы с Жоденом можем поговорить? — спросила Атира.
— Разговор с Певцом обычно происходит наедине, — объяснил Жоден. — Так певец сможет сосредоточиться только на ваших словах, и никто не сможет повлиять на ваши речи.
— Хорошо, — улыбнулась я. — Я буду работать в соседней палатке.
Эпор и Айсдра поднялись и вышли вместе с нами из палатки.
— Трофей, я был расстроен, когда искал все необходимое для вашего выздоровления. Кладовая не так чиста, как вы её оставили в последний раз. — Красный цвет щек Гила не уступал рыжим волосам.
Я сердито посмотрела на ученика.
— Как всё плохо?
Гил проглотил ком в горле.
— Я был бы счастлив, остаться и помочь.
— И пропустить практику, навлекая тем самым неприятности на нас обоих? Думаю, нет. — Я махнула ему уходить.
— Вы будете осторожны с рукой?
Я закатила глаза, и он рассмеялся, убегая на поле для тренировок.
Стоя в центре кладовой, было легко оценить размеры ущерба. В действительности всё оказалось не так уж плохо, просто небольшой беспорядок после того, как Гил отчаянно искал лекарства. Расставляя вещи по собственному желанию, я обдумала, чем бы заняться. Несколько кувшинов с жидкой мазью могут пригодиться. Мне понравилось иметь несколько бутылочек в запасе, с её помощью и синяки на шее быстрее пройдут. У меня также сохранились компоненты для микстуры, которая хорошо помогает при поносе. Стоит только расстроиться животу у одного, как тут же получаешь еще десять подобных случаев. Я разожгла жаровни и начала готовить компоненты. Эпор и Айсдра были достаточно любезны, чтобы помочь мне перенести всё что нужно, и скоро палатка заполнилась запахами готовящихся эликсиров и вымоченных мазей.
Писала я с удовольствием, наслаждаясь царапаньем ручки по странице. Работа успокаивала. Я еще раз разложила бумаги и книги, чтобы составить примечания ко всей проделанной работе, чтобы можно было восстановить, что сделано, а что ещё нет. Все казалось столь знакомым, почти как дома, и я забылась. Пока стена палатки не хлопнула на ветру и вернула меня в реальность. Ещё я сварила чай из коры ивы. Не столь сильное средство как лекарство от горячки, но оно, тем не менее, уняло боль в руке. Я медленно потягивала напиток, не отрываясь от работы.
Чай немного помог, но по правде, завеса перед глазами висела весь день. Всё казалось таким странным и тревожащим. Эти люди так отличались, видели мир другими глазами, имели столь непохожие нормы. И все же они истекали кровью, чувствовали боль и выздоравливали, точно так же как и мы. Всё же они так жестоки. Оскорблять небеса? Есть ли причина у раненого в бою воина кончать жизнь самоубийством? И всё же шрам чести вызывал восхищение и похвалу.
Кир хотел объединить земли, но я не видела способа. Конечно, Ксиманд не знал о планах Кира. Я задалась вопросом, узнал ли он теперь? Что он и совет должны подумать об этой идее. Конечно, никто не считал дочь Кси данью, и все же именно ею я и была.
Но кем точно? Кир, казалось, интересовался мной физически, но говорил о почитании наших традиций. Конечно, у меня не было настоящих рабских обязанностей, кроме как спать в одной палатке. Против чего я совершенно не возражала. Кстати, хоть я варю отменные эликсиры, Анна отчаялась когда-либо научить меня готовке. Маркус упомянул, что меня должны увезти в Сердце Равнин, но ничего не объяснил. Мой разум дал волю фантазии, нарисовав множество событий и картин, но, ни одна из них не сулила ничего хорошего.
Я сидела и размешивала микстуру от поноса, уставившись на стену палатки.
Грохот вытянул меня из транса, и я сняла горшок с огня, чтобы выйти наружу. Эпор и Айсдра встали, поскольку к нам подъехала многочисленная группа всадников с Киром во главе. Всадники окружили палатку; Кир спрыгнул с лошади и прошествовал ко мне. Он был облачен в броню, шлем и черный плащ, и выглядел страшно впечатляюще, мерцая на солнце на каждом шагу. Я растворилась в его голубых глазах, когда он подошел ко мне и встал близко-близко.
— Я не мог уехать не… — Он сделал паузу. — Этим утром я…
Он отвел взгляд, затем оглянулся на меня.
Я кивнула.
— Я чувствую то же самое. День был испорчен, не так ли?
В уголках его глаз образовались морщинки.
— Да. Испорчен.
Он наклонился и нежно меня поцеловал. Лишь слегка коснулся губ.
— Я ищу Жодена.
Тот вышел из палатки исцеления.
— Военачальник?
— Мы собираемся в замок, узнать непосредственно, что известно о нападении. Я хочу взять тебя с собой.
Жоден двинулся к запасной лошади, которую вел Симус. Я нахмурила брови, увидев, что Симус тоже отправляется в дорогу.
— Нога не разболится? — спросила я Симуса, когда Кир сел верхом на лошадь.
Симус пожал плечами.
— Должна, маленький целитель. — На его губах мелькнула улыбка. — Кто-то должен удостовериться, что Кир не разрушит в ярости город, убивая всех на своем пути.
Кир впился в Симуса взглядом, когда остальная часть группы захихикала. Я улыбнулась, хотя и поняла, что в некоторой степени Симус был серьёзен. Кир развернул лошадь, и отряд отправился в путь, из-под копыт лошадей полетела грязь. Я сделала два шага вокруг палатки и стала смотреть на возвышающийся в отдалении город Водопадов и дорогу, которая вела к главным воротам. Эпор стоял за мной, прикрывая спину.
Городские стены и замок мерцали на солнце. Редкая растительность на горе впитывала первые слабые следы желтизны. Скоро придут снега, водопады замерзнут, и впервые в жизни я этого не увижу. Эта мысль одновременно будоражила и пугала.
Ветер разметал мои волосы, хлеща ими в глаза. Бросив прощальный взгляд, я вернулась к работе.

— Я уж не жду, что вы вспомните об обеде. — Я подняла голову и увидела, что Маркус вошел в палатку с едой и питьем.
— Прости, Маркус. Я потеряла счет времени.
— Прости, прости, одним словом сыт не будешь. — Он снял плащ и стал освобождать место для подноса. — И что это за ужасный запах?
— Микстура для… — Я нахмурилась, не зная правильного слова. — Для болезни кишечника.
Он сморщил нос в отвращении.
— Поешьте. Если сможете.
Я набросилась на еду и улыбнулась Маркусу. Его лицо осталось непроницаемым, но глаз заблестел.
— Вы в лучшем настроении, а?
— Вы тоже.
В его взгляде промелькнула насмешка.
— Я хорошо поспал, премного благодарен.
— Кир вернулся?
Маркус покачал головой.
— Скорее всего, Вашество доводит всех до отчаяния, вороша улей и выбивая из людей ответы. Не волнуйтесь за него. — Он направился к выходу из палатки. — И не забудьте вечером вернуться с тарелками.
Я продолжила работать: охлаждать лекарство и расставлять на хранение. Жидкая мазь потребовала больше действий, чем что-либо еще, и я наделала множество бутылочек, включая одну для себя. Я натерла ею горло, чувствуя тепло, когда она впиталась в нежную кожу.
Я довольствовалась небольшими задачами, пока Гил не вернулся. Атира с радостью приняла ванную, и мы устроили настоящий беспорядок, пока мыли и пропаривали кожу. К концу мы с Гилом устали, и я послала его принести немного каваджа из палатки повара. Очередной громоподобный грохот возвестил о возвращении всадников.
— Военачальник вернулся, — сообщил Гил, разнося кружки. — Выглядит ужасно злым.
Кто-то принес Атире связку кинжалов на заточку, чтобы занять ее делом. Она и Гил принялись за работу, а я читала им «Эпопею», стараясь передать при переводе всю полноту текста. Атира и Гил были очарованы как историей, так и причудливым слогом поэмы. Мы читали о планировании экспедиции, и хоть мне до смерти надоело описание числа тюков и вьючных мулов, мои слушатели внимали каждому слову. Я только дошла до части, где Ксайсон изгнал злых тварей из Кси, когда нас прервал топот приближающегося всадника. Кто-то подошел к палатке и переговорил со стражниками.
Я захлопнула книгу.
— Достаточно на один день.
Атира кивнула.
— Возможно, завтра мы сможем начать читать? — Она использовала слово ксиан.
Я кивнула, встала и потянулась. В палатку заглянул Жоден.
— Трофей, я могу с тобой поговорить?
— Нужно сменить повязку, трофей, — возразил Гил.
Я опустилась на стул.
— Я во власти своего целителя, Жоден. — Он улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым. Я указала на один из пней, пока Гил помогал мне с туникой.
Но Жоден покачал головой.
— Я подожду в другой палатке.
Я удивленно смотрела ему вслед, пока Гил перевязал руку.

— Есть какие-либо известия? – спросила я, войдя в кладовую.
Жоден вздохнул.
— Дерст идет на поправку. Ксиманд отрицает любую осведомленность о действиях Арнита. Он утверждает, что в городе образовалась фракция, недовольная миром. Уоррен не нашел ни намека на заговор. Кир расспросил множество людей, но мы не смогли найти следа… — он остановился с несчастным видом.
— Ни следа причастности Ксиманда, — спокойно закончила я.
Жоден кивнул, тяжело опустившись на табурет.
— Симус отвел его на поле для практики, чтобы выпустить пар. – Жоден вскинул руку, чтобы я не смела бежать. — Симус просил передать тебе, что он будет только сидеть в сторонке и выкрикивать оскорбления. — Он вздохнул. — Им обоим пойдет на пользу.
Я подошла к одному из столов стала перебирать вещи.
— Жоден, насколько я знаю, все хотят мира между нашими народами. — Я пожала плечами. — Возможно, некоторые члены стражи были недовольны таким положением. — Я бросила на него косой взгляд. — Возможно, воины в армии обижены из-за того, что Кир заставляет их быть на страже ни одну ночь, без веской причины.
Жоден озадаченно посмотрел на меня.
— Это не так, трофей. Ты сокровище.
Сокровище. Я сжала пробку на бутылке… и приняла решение. Каким бы ни был ответ, каким бы ни был мой статус, я должна знать.
— Жоден, — Я не спускала глаз с бутылки, вертя её в руках. – Кир когда-нибудь продавал трофей?
Я услышала, как Жоден поперхнулся за спиной, но не смогла набраться храбрости, чтобы обернуться.
— Я хочу сказать, думаю, я смогу научиться делить его с другими трофеями. — Я проглотила ком в горле. — Но никогда не увидеть его вновь.… Не думаю, что смогу пережить разлуку. То есть, я знаю, что я его рабыня, но я … — Я закрыла рот прежде, чем перешла на несвязный лепет. Тишина позади, казалось, подтвердила все мои страхи. Мои плечи резко поникли, боль легла на них тяжелым грузом. Богиня.
— Лара?
Я не смела вздохнуть, услышав вот так свое имя. Как будто я была человеком, а не рабыней, вещью или призом военачальника. Жоден произнес мое имя, как будто я была человеком, которого он очень ценил. Уважал. Я не понимала, как важно мне собственное имя, пока не услышала его вновь, произнесенное с огромной заботой. Слезы застлали мои глаза. Я повернулась и увидела, что Жоден похлопывает по ящику, стоящему рядом с ним. Я споткнулась и села, вытирая глаза. Я не смогла заставить себя посмотреть Жодену в глаза.
— Позволь нам просто побыть Ларой и Жоденом на короткий миг, в одиночестве этой палатки, — сочувственно произнес он. — Ты использовала слово… «рабыня»… что оно означает?
Я залилась румянцем от смущения. Жоден положил руку на мое плечо.
— Пожалуйста, окажи мне любезность. Скажи, что оно означает.
—Оно означает человека, который является чьей-то собственностью, как можно владеть лошадью или ножом. Раб полностью во власти воли его или ее владельца.
Жоден склонился ко мне, и я знала, что он очень внимательно выслушал мои слова.
— Раб не имеет никаких прав? — спросил он. — Никакого статуса?
Я кивнула, тупя взор.
Он расслабился и глубоко вздохнул.
— Никакого голоса в своей жизни?
Я снова кивнула, стараясь унять слезы.
— Лара, ты считаешь себя рабыней Кира, да? Кто тебе это сказал?
И тут я подняла голову. В глазах Жодена читалась только забота и участие.
— Ксиманд. Перед церемонией.
Жоден снова кивнул, немного нахмурившись.
— Я хотел бы поверить, что это неумышленная ошибка, но сомневаюсь. — Он покачал головой. — И я думаю, мы тоже частично виноваты, возможно, потому что нам казалось, что ты так быстро и хорошо выучила наш язык. — Он посмотрел поверх моей головы, как будто обдумывал какое-то решение.
— Лара, пожалуйста, выслушай меня внимательно. И если я использую непонятное тебе слово, попроси, чтобы я его объяснил. Не делай вид, что ты знаешь его значение. Хорошо?
Я кивнула, и он немного откинулся назад, положив руки на колени.
— Среди нашего народа, военачальники — это воины с достаточным боевым опытом, чтобы вдохновлять следовать за собой. Военачальник не получает армию от своего отца и не передает ее своему ребенку. Он заслуживает ее собственными деяниями. Военачальник использует свое умение, чтобы бросить вызов за право собрать людей в армию и вместе со своими воинами совершает набеги, и занимается грабежом ради общей выгоды. Так есть сейчас, так было прежде.
Я хотела взять слово, но Жоден вытянул руку.
— Итак, по нашим традициям заведено, что на свете есть иное сокровище, которое военачальнику не заполучить в сражении. Это военный трофей. Трофей нужно найти во время сражения, или на поле битвы или рядом с ним. Трофей должен оказать помощь военачальнику или его людям. — Жоден поднял палец. — И самое важное, трофей должен привлечь военачальника, должен зажечь искру желания. — Он хитро усмехнулся. — Говорят, что притяжение между военачальником и трофеем подобно жару солнца, сияющего в летнем зените.
Я сидела, раскрыв глаза, и слушала.
— Итак, как только военачальник встретит возможного военного трофея, он останавливает сражение и вступает в переговоры с лидерами той земли. Он должен обсудить вопрос, касаемый трофея, сделать лучшее предложение. — Жоден немного откинулся назад и рассмеялся. — Кир не скупился. — Он успокоился и посмотрел на меня. — Услышав предложение, военный трофей должна по собственной воле подчиниться военачальнику перед свидетелями с обеих сторон. Затем трофей предстает перед армией военачальника. По возвращению в наши земли перед советом старейшин проводится последняя церемония.
Жоден взял принесенную Маркусом флягу с каваджем и две кружки и разлил напиток.
— Но даже эти церемонии не создают истинного трофея.
Жоден глотнул из кружки.
— Лара, истинный трофей — большая редкость. Мы ценим их, поскольку наши люди знают, что трофей приносит новый образ мыслей, жизни. Открываясь новым путям и идеям, мы становимся лучше, сильнее. Нельзя подделать истинный трофей, ни выбрать, ни захватить. Они появляются, возможно, раз в пять поколений, и мы считаем их благословением самих элементалей, несмотря на перевороты, которые они принесут.
Я замерла, пытаясь осознать его слова.
— Наши люди произошли от племен, которые поклонялось тотемным животным. Кир из рода Кошек, а мы с Симусом — Ястребы. Было время, когда племена боролись между собой. И тогда, давным-давно, первый трофей внес перемену, которая объединила племена. — Жоден потер руку об колени. — Зачем ты подчинилась Киру, если думала, что станешь рабыней?
Мне пришлось сглотнуть прежде, чем я смогла ответить, так как во рту все пересохло.
— Чтобы спасти свой народ.
Жоден слегка улыбнулся.
— Лара, нет никаких других трофеев. Когда ты покорилась Киру, ты согласилась дать ему шанс ухаживать за тобой, шанс показать, что ты значишь для него. — Он снова нахмурился. — И мы объяснили это вашему королю, лично, во время переговоров.
Он наклонил голову, смотря на меня, как будто я была ребенком на уроке.
— Ты понимаешь? Ты не «рабыня». Ты суженая, консорт. Ты вторая после Кира в этом лагере. Если ты потребуешь свободы и оставишь лагерь, никто, включая Кира, — подчеркнул он, — не пошевелит пальцем, чтобы остановить тебя. Согласно нашим законам и традициям тебя нельзя удержать. Твое присутствие в лагере — дар вашим и нашим народам, и мы уважаем этот дар.
Я заморгала.
— Но браслеты…
Жоден улыбнулся.
— Кир изготовил их в надежде. Они не знак твоего… — Он запнулся, — …рабства. Они символы вашей возможной связи.
Я все ещё не верила.
— Символ! Кир сказал, что я не могу пользоваться его символом.
Жоден искривил губы.
— А как это будет выглядеть, если женщина, за которой ты ухаживаешь, думает, что нуждается в его защите?
Я просто уставилась на него.
Он спокойно посмотрел мне в глаза.
— Ты не собственность. Если ты пожелаешь уйти, никто тебя не остановит.
Я встала.
Жоден остался сидеть на месте и смотрел, что я выхожу из палатки.
Айсдра подняла голову
— Вам помочь с горшком, трофей?
Я странно посмотрела на нее, впервые восприняв «трофей» как титул, а не ярлык или вещь.
Мое молчание привлекло внимание Эпора. Он поднял свою палицу и встал.
— Трофей?
Лошадь Жодена стояла снаружи, щипля редкую траву. Я подошла к ней и схватила поводья. Эпор двинулся, словно желая последовать за мной.
— Нет. Останьтесь здесь.
Эпор остановился как вкопанный. Айсдра подбежала к нему.
— Трофей, — поспешно взмолила она. — Нам приказано охранять вас…
— Я хочу покинуть лагерь.
Я сощурила глаза.
Эпор резко вздохнул.
— Если таково ваше желание, мы не можем вас остановить. Но, трофей, пожалуйста, позвольте нам взять лошадей и сопроводить обратно к вашим людям. Позвольте, по крайней мере, обеспечить вашу безопасность.
— Нет.
Эпор сглотнул ком в горле. Лицо Айсдры стало белым как ее волосы. Жоден вышел за мной из палатки и стоял, не отрывая от меня глаз. Айсдра обратился к нему:
— Певец, пожалуйста, скажите ей, что это ради её безопасности. Покушение на её жизнь…
Я ждала.
— Она трофей, ведь так? И мы обязаны повиноваться? — спросил Жоден.
Эпор и Айсдра кивнули. Я вскочила в седло.
Жоден не переменился в лице.
— Ты свободна, Лара. И ограничения ставишь лишь собственным выбором.
Я развернула лошадь, ударила пальцами ног по её животу, и она поскакала к главным воротам.
Мы мчались через лагерь; лошадиная грива и мои волосы развевались по ветру. Лошадь оказалась с норовом, и я чувствовала, как ее мышцы перекатываются подо мной, а копыта зарываются в землю. Я наклонилась вперед, желая одновременно смеяться и плакать.
Никто не стал кричать, не попытался остановить меня.
Некоторые замечали меня и махали рукой, но не выказывали, ни удивления, ни испуга. Я летела между палатками, гоня лошадь вперед, чувствуя эйфорию в груди. Мы проехали через главные ворота на поле. Стража лишь удивилась, немного не одобряя стиля моей езды.
За ворота и на холм, где избитая дорога соединяется с главной, которая ведет от ворот замка в долину. Я потянула поводья, но лошадь не захотела слушаться, желая бежать. Она гарцевала подо мной, и я вертела её морду, пока кобыла не успокоилась.
Мы остановились. Лошадь раздували ноздри, а мое сердце бешено колотилось в груди.
Никто не пошел за мной, никто не среагировал. Ни криков «лови её!», ни преследования. Я была свободна. По-настоящему, воистину свободна.

Я смеялась, наслаждаясь свободой, игрой солнца на лице, ветром в волосах. Лошадь гарцевала подо мной, не желая ждать. Я развернула её в сторону города и замка.
Я могла вернуться домой.
Ветер хлестнул волосы мне в лицо, и я убрала их рукой. Я могла вернуться домой, к прежней жизни, как будто ничего не произошло. Прибежать на кухню, к любящим объятьям Анны, усмешке Озара… собрать осколки старой жизни. Восстановить кладовую, заставить Ксиманда озвучить причину и…
Что, если Кир прав? Что, если Ксиманд пытался убить меня?
Если я вернусь в замок, то окажусь в его власти. Анна и Озар могут безмерно любить меня, но они не встанут между нами.
К тому же, если я возвращусь в замок, то вернусь к известному. К рутине, привычному круговороту жизни. И все же меня вырвали с корнем — горшок разбился — и я не знаю смогу ли его склеить. А уж тем более расти на прежней почве.
Я заколебалась и снова развернула лошадь. Она раздула ноздри и вдавила копытами траву. На сей раз, я смотрела на дорогу, ведущую в долину. У меня есть умения, и найдутся добрые люди, которые мне помогут. Я могу отправиться в завещанные отцом земли, открыть школу и посвятить свою жизнь преподаванию и лекарству. Я могу даже уехать в чужеземное государство. С некоторым количеством припасов и монет я могу пробиться где угодно в этом мире. Оставить Кира и Ксиманда, плести свой узор, убрать нить своей жизни из спутанного клубка, который они обозвали «миром».
Лошадь покачала головой, звякая сбруей, переступила копытами, как будто в неодобрении.
Если я попытаюсь выбрать собственный путь, то нарушу обещание, что моя Кровь дала людям, когда первые Кси заняли престол. Я могу быть свободна от рабства военачальника, но присяга и долг все ещё связывают меня с народом. Думаю, чтобы у мира возник шанс устоять, я должна оставаться рядом с Киром.
Я снова развернулась, теперь уже в сторону лагеря. В ушах звучал голос Жодена.
«Ты свободна, Лара. И ограничения ставишь лишь собственным выбором».
Дыхание замерло в груди. Лагерь военачальника, лагерь страшного народа Огненной земли. Народа, которой оставался для меня тайной за семью печатями, поскольку я понятия не имела, на что будет похожа моя жизнь среди них, или, что ждет меня в Сердце Равнин. Лагерь человека, который рисковал всем ради возможности построить нечто лучшее. Сильное. Яркое. Для обоих наших народов.
Вернуться в лагерь и к Киру рискованно. Полная неизвестность, ведь никто не может сказать доживут ли его планы до рассвета, а уж тем более осуществятся. И нет способа предсказать, что произойдет со всеми нами, если он потерпит неудачу.
И все же, если отбросить великие планы и королевства, оставалось ещё кое-что. Я покраснела, подумав об этом. Наверняка, дочь Кси, посвятившая себя долгу и обязательствам, не должна думать о мужском прикосновении в ночи или как простое касание губ к шее может породить столько жара в груди. Нет, верная дочь Кси должна размышлять только о долге и обязательствах, как тогда, когда я преклонила колени в тронном зале, чтобы стать рабыней.
И всё же то, что я приняла за требование, являло собой обольщение.
То, что я приняла за цепи, на самом деле представляло символ.
То, что я спутала с гордостью обладания в паре голубых глаз, было… обещанием всей жизни?
Надежда родилась в моей груди, как восход солнца. Есть лишь один способ узнать. Это единственная уверенность, что у меня есть. Если я выберу иную дорогу, вернусь в замок или в мои владения, то никогда не получу ответы. Или я пойду на самый большой риск и открою свое сердце Киру. Из всех возможностей, всех путей, лишь эта будила мою кровь. Будущее, полное риска и опасностей, возможности и обещания. Ради него. Ради меня. Ради нас.
Я засмеялась и погнала лошадь, и она снова охотно пустила вперед. Мы стали спускаться с холма, земля летела из-под копыт. Проскакали через ворота, услышав лишь окрик стражников. Я мельком увидела их лица и снова рассмеялась. Уверена, они думают, что из меня никудышная наездница. Я не останавливалась, пока не оказалась у своей кладовой.
Жоден всё ещё стоял на месте и, спрыгнув с седла, я увидела радость в его глазах. Эпор и Айсдра бросились ко мне, на их лицах читалась радость и облегчение.
— Хвала небесам! — воскликнул Эпор, когда я передала поводья Жодену.
— Ещё один вопрос. — Я выпрямилась и посмотрела Жодену прямо в глаза. Он стал серьезным и кивнул продолжать. — Мне придется рожать пятерых детей?
Он моргнул от удивления, но тут его облик посветлел. По широкому лицу расплылась улыбка.
— Нет.
— Где он? — властно спросила я.
Всё лицо Жодена озарилось светом, и он указал мимо палаток на тренировочное поле. Я улыбнулась и повернулась уйти.
— Трофей! — Эпор встал передо мной, вытянув руку в мольбе. — Трофей, пожалуйста, позвольте пойти с вами.
— Трофей, мы лишимся жизни, если вы… — подала голос Айсдра.
Я остановилась и развернулась.
— А, если я отвечу «нет»?
Айсдра сглотнула.
— Мы повинуемся, трофей. — Посеревший Эпор покорно кивнул. Жоден лишь улыбнулся мне.
— Тогда идемте! — крикнула я, обернувшись, и бросилась бежать. Жоден засмеялся позади, но уже через секунду меня легко нагнали. Добежав до шатра Кира, я задумалась на минуту. Я могла вернуться и искупаться, найти белое платье и ждать его босиком, распустив волосы…
Нет.
Он ждал слишком долго.
Я ждала слишком долго.
Ни минутой больше.
Тренировочное поле оказалось большим полем грязи без дерна. Кир стоял в боевой стойке напротив двух воинов. Собралась настоящая толпа, включая Симуса, который сидел на скамеечке и кричал оскорбительные комментарии, подгоняя бойцов. Понятия не имею, какой урок здесь проходил: мой взгляд был прикован к одному воину.
К одному высокому, голубоглазому, потному мужчине.
Никто не заметил, как я подошла к краю поля. Я остановилась отдышаться и понаблюдать, как Кир танцует вокруг противников, используя их движения против них. Он был облачен в блестящую кольчугу, черный подлатник и койф¹, из оружия — два деревянных меча. Соперники были вооружены щитами и деревянными мечами. Пыль стояла столбом, когда воины меняли позицию, пытаясь зайти с флангов, но в результате только спотыкались друг о друга. Лицо Кира стало непроницаемой маской, он полностью сосредоточился на своих противниках. Я могла любоваться им ни один час. Я хотела любоваться им ни один час. Но прямо сейчас меня волновало совершенно иное.
— Кир! — крикнула я.
Он повернул голову, ища глазами мое лицо, в тот самый момент, как один из его врагов сделал выпад деревянным оружием. Меч звучно ударил Кира прямо по заднице. Я вздрогнула от звука. Нападавший в страхе отскочил назад, когда зрители засмеялись, а громче всех Симус. Кир даже ухом не повел. Он с волнением подошел ко мне, немного наклонив голову набок и опустив оружие. Мое сердце переполнилось эмоциями, и я стала раскачиваться с пятки на носок.
— Трофей?
Как только он оказался рядом, я обхватила его плечи, встала на цыпочки и поцеловала. Страстно. Кир был пойман врасплох и осторожно поднял руки, чтобы обнять меня, стараясь не задеть оружием. Я засмеялась и слегка прикусила его нижнюю губу.
— Я хочу тебя. — Я откинулась назад, чтобы увидеть его лицо. Кир заморгал в шоке. — Сейчас же, мой военачальник.
Я вырвалась из его объятий, развернулась и зашагала в сторону палатки. Эпор и Айсдра последовали за мной, но сохраняя дистанцию.
— Трофей?! — крикнул Кир вслед.
Я обернулась и, усмехнувшись, пошла быстрее.
Симус захохотал во весь голос, а Кир, поругиваясь, последовал за мной. Воины поддержали нас и одобрительно закричали, некоторые даже засвистели. Я рассмеялась и продолжила идти. Я слышала звон кольчуги за спиной, становившийся все ближе и ближе, и бросила взгляд через плечо, только чтобы видеть, что Кир меня нагоняет.
Я кинулась бежать.
Мне едва удалось первой достичь палатки, стрелой влетев внутрь. Эпор и Айсдра остались снаружи. Я подошла к кровати, повернулась и стала ждать. Позади, всё ещё облаченный в кольчугу и кожаный поддоспешник, стоял Кир, едва переводя дух. Он приблизился ко мне, и внезапно я поняла, что не знаю, что делать дальше.
Я не должна волноваться. Он подмял меня и крепко поцеловал, яростно прижав к себе. Мы повалились на кровать: Кир спиной вперед, а я у него на груди. Он резко выдохнул, и я отступила, испугавшись, что причинила ему боль. Лицо Кира тут же приняло столь изумленный вид, что я начала смеяться. Он изучил мое лицо, ища причину моих действий.
— Мой, — произнесла я, смотря в его голубые глаза. Я наклонилась, позволяя волосам упасть на его лицо. — Мой военачальник.
Он открыл рот, чтобы заговорить, и я накинулась на него, целуя, смея брать инициативу на себя. Лишь нехватка воздуха вынудила меня отступить, и мы минуту переводили дыхание. Мои волосы образовали занавес, обрамляя его лицо. Он облизнул губы и с удивлением, и капелькой недоверия посмотрел мне в глаза.
— Скажи это, — наклонилась я, облизывая его щеку. На вкус она была как соль смешанная с пылью. Сказочное ощущение. Кир сглотнул ком в горле и откашлялся. Я подняла голову и улыбнулась ему.
— Твой?
Мое сердце прыгнуло в груди, готовое разорваться.
— Мой. Мой военачальник. Мой Кир.
Я наклонилась, и на сей раз поцелуй был нежным, обоюдным, длительным…
И тут мои волосы запутались в кольцах кольчуги.
Ругаясь про себя, я покинула его объятия, пытаясь освободить волосы. Кир стал хихикать над моими тщетными попытками. Он обнял меня и начал смеяться, пока я сражалась за сохранность своих волос.
— Мой трофей. — Он улыбнулся мне, пока я освобождала волосы. — Мой военный трофей.
Я аккуратно схватила спасенные волосы и убрала их подальше от злых кольчужных колечек.
— Возьми меня, мой военачальник, — прошептала я на ухо, наклонившись.
Улыбку с лица Кира как ветром сдуло.
— Маркус! — завопил он, перекатываясь и аккуратно укладывая меня на кровать. Кир сбросил койф с головы.
— Военачальник? — не скрывая удивления, Маркус без предупреждения вышел из задней комнаты.
Кир бросил койф на пол и принялся за пояс.
— Подойти и помоги все снять. — Маркус изогнул бровь, а затем повернулся посмотреть на меня, лежащую на своей стороне кровати.
Я улыбнулась Маркусу.
По его лицу расползлась улыбка.
— Сию же секунду, мой военачальник. — Он помог Киру снять тяжеленное боевое облачение и поддоспешник. Наконец Кир остался стоять в черных кожаных штанах и черных сапогах. Его глаза пронзили меня. Я бесстрашно встретила этот взгляд.
Маркус собрал разбросанные части брони и одежду. Кир даже не удостоил его взгляда.
— Спасибо, Маркус. Теперь оставь нас.
Маркус удалился с небольшой усмешкой на лице. Кир двинулся в уборную.
— Позволь мне помы…
— Нет. — Я встала на колени на краю кровати. — Иди сюда.
Он подошел и встал передо мной. Я смотрела на него с минуту, вглядываясь в голубые глаза. Робко положила руки на пояс. Кир затаил дыхание от прикосновения, и я замерла в нерешительности. Он накрыл мою ладонь своей и медленно переместил на живот, а затем и на грудь. Я чуть привстала, обернула руки вокруг его шеи и поцеловала со всей страстью, на которую только была способна. Он вернул её с пылом и нежно опустил меня на кровать.
Я попыталась толкнуть его, подтянуть к себе, но он стал сопротивляться. Он навис надо мной, в ярко голубых глазах засветилось беспокойство.
— В первый раз, Лара, не всегда хорошо, может быть больно. Я могу попросить, чтобы инициатор обучил тебя…
Я втянула воздух во всю глубину своих легких:
— Только ты, Кир. Никаких инициаторов, никаких учителей. — Я подняла голову, проводя губами по его лицу и подбородку. — Пожалуйста.
Его глаза расширились на секунду, но, тем не менее, он остановился и как в прошлый раз положил ладонь мне на грудь.
— Это не твой путь, Ксилара. Традиция твоего народа…
Я прикрыла его рот ладонью.
— Здесь нет ни Кси, ни Равнин. Только ты и я. — И я в испуге убрала руку. — Если ты не хочешь…
Он поцеловал мои пальцы, затем губы, не оставляя место для сомнений. Нежно, он опустился на кровать и притянул меня к себе, чтобы мы легли на бок, лицом к лицу. Его рука скользнула по моему бедру, согревая кожу под одеждой. Его поцелуи были медленными и возбуждающими, и я ответила на них с растущей страстью.
Но пассивная роль меня уже не удовлетворяла. Мне стало любопытно узнать больше, и я положила ладонь на грудь Кира, исследуя кожу и волосы. К моему восхищению я обнаружила, что поглаживание моей руки разожгло в нем огонь, как и его прикосновение ко мне, если я только могла доверять дрожи его тела. Редкие и вьющиеся волосы на ощупь были как шелк. Изменение в его дыхании, взгляд на лицо намекали на власть, которая могла открыться мне в будущем. Но пока мое прикосновение оставалось неуверенным, и я лишь водила пальцами по очертаниям шрамов и мускулов.
Двигаясь нарочито медленно, Кир запустил руки под мою тунику и снял её через голову. Я покраснела и закрыла глаза, пока его руки двигались по бинтам на груди. Он замер, как только его пальцы остановились на изгибах моей груди.
— Что случилось? — прошептал он.
— Ничего. — Я учащенно задышала, ощущая его прикосновение. — Просто я недостаточно… аппетитная.
Теплые голубые глаза рассмеялись надо мной, а руки скользнули под одеждой, и жар охватил меня, стоило ему сжать мои груди.
— Они прекрасны, — прошептал он. Я выгнулась, стараясь не забывать дышать, пока он показывал мне, насколько они прекрасны.
Повязка на груди, наша одежда и мир исчезли. Были только мы и тлеющее желание между нами. Каждое прикосновение приносило новые открытия и ощущения, каких я не знала прежде. Как могло дуновение теплого дыхания по влажной коже вызвать такие ощущения? Почему у меня покалывало все тело, когда Кир проводил пальцами по моим волосам, чтобы разметать их по подушкам? Как мог малейший поцелуй за ухом породить такую страсть?
Я плавала в море удовольствия и удовлетворения, тая на кровати как золото в огне. Кир поднял голову, чтобы посмотреть на меня.
— Ты уверена, Лара?
— Более чем, — улыбнулась я.
— Хорошо. — Он наклонился и поцеловал меня, даря губами новую и настойчивую ласку. Я ответила, познавая нечто новое в его нежности. Если раньше я была расправленным золотом, то теперь превратилась в бушующий в горах ураган. Я задохнулась, извиваясь от усилий тронуть его еще больше, чувствовать его больше, знать больше…
Я целитель и знаю всё о плоти. Как она двигается, болеет и даже как умирает. Я знала о любовных утехах, слышала об удовольствиях, которое они приносят, мнила, что я представляю эти ощущения. Ничто не подготовило меня к реальности.
Кир двигался медленно, осторожно, ведя меня, обезумевшую от голода, который он пробудил в моей душе, только чтобы я, дрожащая и слабая, вновь упала в его объятия. Я сжала его и попросила о большем, и он повиновался, его нежный смех звенел между нами, когда он начал сначала.
Тогда, наконец, я сжала его в руках и теле, и мы замерли, смотря друг на друга.
— Лара, ты как? — Его дыхание было рваным, и я почувствовала, что его плечи дрожат под моими пальцами, так как он старается не придавить меня своим весом. — Я сделал тебе больно?
— О, Кир. Мой Кир. — Я расслабилась, согретая его нерешительностью, и слегка двинулась, только чтобы лицезреть, как страсть освещает его лицо. Он поцеловал меня и начал двигаться, и была радость, и удовольствие, и божественный легкий взрыв внутри меня и вокруг нас и в самой сущности наших душ, связанных вместе.

Сноска
1. Койф — кольчужный или полотняный капюшон

Я проснулась и поняла, что лежу под любящей рукой, а моя голова покоится на груди Кира. Не открывая глаз, я глубоко вздохнула и вслушалась в биение сердца. Я чувствовала глубокое умиротворение, чувство принадлежности. Мои веки чуть поднялись. По свету жаровен я поняла, что проспала недолго.
Рука Кира лежала на его груди. Я потянулась и накрыла её своей. Его рука оказалась такой теплой. Я притянула её к себе. Ногти подстрижены ровно и почти под корень. Я перевернула её. На ладони и пальцах костные мозоли от многолетней практики владения мечом. Я провела пальцами по его ладони легонько и игриво. Пальцы были длинными и сильными. Я улыбнулась и поцеловала ладонь. А затем провела по месту поцелуя языком.
Его пальцы быстро согнулись, а затем расслабились. Я немного отступила и подула на место поцелуя. Я была вознаграждена нежным низким стоном и отважилась на поцелуй в запястье.
Кир засмеялся и погладил мою голову свободной рукой.
— В твоей палатке нашлась микстура, которая превратила пугливого котенка в дикую кошку? — прошептал он.
Я повернула голову, чтобы изучить его сонные глаза, нежно синие под полуопущенными веками.
— Я, наконец, собралась с духом, и спросила Жодена, продавал ли ты когда-либо военный трофей. Именно тогда он объяснил различие. Объяснил, кто такой трофей и что это означает. Именно тогда он сказал мне, что я свободна. Что ты… — я осеклась. Полуопущенные веки резко поднялись, а в глазах вспыхнуло яркое пламя.
— Что я, что?
Я почувствовала напряжение в его мышцах и увидела, как сжалась челюсть.
— Предлагал мне стать твоей парой, твоим консортом.
Я опустила глаза и отстранилась. Возможно, Жоден ошибся, возможно, я …
Кир не позволил мне двинуться. Он просто прижал меня к себе, не давая убежать. Я подняла голову. Его глаза стали узкими щелочками, а лицо мрачным и жестким. Но его голос остался нежен и тих, когда он произнес:
— Лара, что Ксиманд сказал тебе перед церемонией?
Я снова опустила голову на его грудь. Он провел рукой по моим волосам, разделяя пряди и позволяя пальцам свободно скользить между ними. Я сделала нервный вдох и поведала ему, что сказал Ксиманд. Я объяснила значение слова «рабыня», затем повторила речь Жодена о значимости военного трофея. Я остановилась, отчаянно переводя дух.
Кир продолжил гладить мои волосы. Его голос был всё ещё нежен, когда он заговорил:
— Той ночью ты боялась, не потому что была нетронутой. Ты думала, я собираюсь изнасиловать тебя.
Я подняла голову и увидела суровые глаза, которые тоже пытались скрыть отчаяние. Я поднесла руку к его щеке и коснулась её, смотря Киру прямо в глаза.
— Я думала, ты возьмешь то, что принадлежит тебе, да. Но ты не взял ничего, что не было свободно предложено. — Его глаза смотрели в мои. — Я боялась, что ты заберешь мое сердце и ничего не дашь взамен. — Я провела большим пальцем по его губам. — Или ещё хуже, ты заберешь мое сердце, а затем выбросишь, как изношенный сапог. — Его рука напряглась вокруг меня на мгновение. — Когда я услышала слова Жодена, то поняла, что ты не отнимаешь. А лишь предлагаешь. Предлагаешь мне время. Предлагаешь свое сердце.
Он восхитился мной, поглаживая мою щеку.
— Ты такая храбрая.
Я покраснела и потупила взгляд. Кир приподнял мой подбородок пальцами.
— И почему это так тебя смущает?
Я повернула голову. Кир провел пальцами по моей щеке и под ухом, лаская шею.
— Я люблю твой румянец. Моя дикая кошка, столь сильная и всё же такая уязвимая. — Он поцеловал мою шею, переместился на ключицу и стал осыпать её крошечными поцелуями. — Когда я начал переговоры, то отвел твоего дражайшего братца в сторонку и всё ему объяснил. Я хотел, чтобы он знал, что за тобой будут ухаживать с честью и желанием. — Я задрожала от того, как он произнес последнее слово. Он остановился и изучил мои глаза. — Лара, я представляю, что этот ублюдок наплел тебе… — Его голос дрогнул. Я успокоила его нежными прикосновениями и поцелуями. — Я ждал, что ты покажешь свое желание. Я не понима… — Он осекся, а затем спокойно произнес: — У тебя есть мое сердце, Лара.
Его голос у моего уха наполнил меня поразительной легкостью бытия этого мужчины. Он уткнулся лбом в мой лоб.
— Мой военачальник, — прошептала я. Тогда он взял мои губы, даря глубокий поцелуй.
Мы отстранились друг от друга, и он засмеялся.
— Лучше помыться, пока ещё есть силы. — Он встал и занялся мелкими делами, расхаживая голым по палатке, точно большая кошка. Хотя я и восхищалась им, сама я не чувствовала себя так раскованно. Я сгребла меха и подвернула их под руки, чтобы прикрыться. Кир вернулся, неся мне одежду и поднос с потеющим кувшином и грушами.
— Подарок от Маркуса. — Мы выпили холодной ключевой воды и в тишине накормили друг друга кусочками груши.
Капельки сока сбежали по моему подбородку и упали на шею и грудь. Я сморщила нос и улыбнулась Киру.
— Нужно будет утром помыться.
Кир наклонился и облизал след сока. Я посмотрела на него в изумлении. Он посмотрел на меня в ответ, в глазах плясали веселые искорки. Аккуратно сдвигая поднос, он положил его на пол у кровати. Затем он набросился на меня, перевернул на спину и лег поверх.
Я засмеялась.
— Кир, я вся липкая.
Он зарычал, глаза замерцали на свету.
— Толи ещё будет.
***
— Хватит, чтобы бросить ему вызов, — прорычал Симус.
Мой военачальник пригласил Симуса и Жодена к нам на ужин. Маркус ворчал, расставляя различные блюда на столе, но блеск в его глазу заставлял меня краснеть всякий раз, когда он смотрел на меня.
— Нет, не хватит. — Кир отправил в рот кусочек пряного мяса.
— Он не желал мира! — Симус ударил кулаком по столу, так что загрохотали тарелки. — Сказал своим людям, что она должна быть «вещью».
— Дочери Кси рождаются, чтобы вступить в дипломатический брак, Симус. — Я спасла одну из чаш от падения. — Я согласилась по собственной воле, чтобы скрепить мир.
— Чтобы связать партнеров ради выгоды? Кто из нас варвар, трофей? — Жоден пристально на меня посмотрел.
— Он солгал ей и своему народу и отправил людей, дабы убить её. — Симус сжал кружку. — Брось вызов и распотроши его. — Он был убийственно серьезен.
— У нас нет доказательства… — начала я, но Кир не дал мне договорить.
— Он дал тебе яд.
— Таким же образом как вы предоставляете милосердие своим раненым.
— Нет. — Кир покачал головой. — Он знал правду, Лара. Это не то же самое.
— А как же тогда Ифтен? — Я принялась за хлеб. — То копье было с цельным наконечником.
— А? — По взглядам стало понятно, что Кир умолчал о рынке. Кир кратко рассказал о произошедшем, и оба затихли, задумавшись о соучастии Ифтена. Симус тяжело вздохнул. — Ну, это меняет некоторые хорошо продуманные планы.
— Какие планы? — спросила я.
— С начала мы надеялись на завоевание. План состоял в том, чтобы захватить город, а затем разделить армию, Кир остался бы здесь. Я вернулся бы в Равнины и привел больше воинов весной. — Симус поднял кружку. — Теперь Кир должен вернуться в Сердце Равнин.
— И бросить Симуса без прикрытия, — нахмурился Кир. — Я не оставлю его здесь с Ифтеном.
— Я могу остаться, — подал голос Жоден.
Симус яростно покачал головой. Кир поднял бровь.
— А как же стремление получить титул Певца во время снегов? Останешься здесь, и придется ждать целый год…
— Он едет.— Симус был непреклонен. — Я не желаю смотреть, как ты отказываешься от мечты, Жоден.
Жоден потупил голову.
— Старейшины не могут….
— Ты был наказан. — Темные глаза Симуса заблестели при смене темы. — Говоря об этом, ты начал работать над песней?
Жоден кивнул.
— Спой нам хотя бы припев, Жоден. — Симус махнул рукой, чуть не пролив кавадж. — Или нам придется ждать официального представления?
— Нет. — Жоден вгрызся в куриную ножку. — Да.
— Нечестно. — Симус повернулся к Киру. — Ты военачальник. Прикажи ему спеть хотя бы кусочек.
Кир фыркнул:
— Приказать певцу?
Симус склонился ко мне с недобрым блеском в темных глазах.
— Ты трофей. Ты могла бы… — Он изогнул брови в намеке.
— Если она так поступит, — спокойно отозвался Жоден, — то в тексте будет говориться об одном раненом воине, который располнел и разленился, когда вылечился.
Симус взглянул на третью полную тарелку.
— Мне нужна еда, чтобы пойти на поправку. Ведь так, маленький целитель?
Сохраняя серьезней вид, я посмотрела на него.
— Симус, вся армия могла бы прожить на том, что ты ешь.
Кир и Жоден залились хохотом. Симус попытался не рассмеяться, возражая на мое заявление.
— Что за гам? — вошел Маркус, неся ещё каваджа. Кир и Жоден стали объяснять, заглушая протесты Симуса о невиновности.
— Ах, трофей сказала сущую правду. — Маркус разлил для всех напиток. — Твое брюхо скоро будет висеть над поясом.
— Лара. — Я посмотрела Маркусу прямо в глаз. — Меня зовут Лара.
Кир, Симус и Жоден занялись едой. Маркус пропустил мои слова мимо ушей.
— Маркус. — Я села очень прямо, решив выиграть в данном вопросе. — Я хочу, чтобы меня называли Ларой.
Его единственный глаз сверкнул; Маркус не был счастливым человеком. Он поставил кувшин каваджа на стол, поклонился и повернулся уйти.
— Маркус, остановись. — Он замер на месте, но не обернулся. — Маркус, я приказываю…
Жоден поперхнулся напитком. Симус втянул воздух между зубами, а Кир поднес руку к глазам. Очевидно, я совершила очень, очень большую глупость.
Маркус развернулся на пятках и выгнул бровь.
— Да?
Полная тишина за столом.
— Маркус, я была бы очень признательна, если бы ты иногда обращался ко мне Лара.
— Я подумаю. — Маркус снова повернулся и ушел.
Симус вздохнул.
— А ты храбра, маленький целитель.
— Он же меня не побьет, — возразила я.
— Каша. Холодная каша и водянистый кавадж в течение месяца, — задрожал Кир. — Я научился на горьком опыте, что лучше Маркусу не перечить.
— Полностью согласны, — поддержали Жоден и Симус.
Ребята ушли от нас в позднем часу. Я разделась и забралась под меха, ожидая, когда Кир вернется с проверки караула. От жаровен исходил жар, и знакомый отблеск осветил палатку.
Кир вернулся, и я посмотрела на него с улыбкой.
Он нахмурился и посмотрел на меня в ответ.
— А сейчас мы будем спать, трофей. Утром и так будет саднить.
Я улыбнулась и потянула Кира на кровать.
***
Голос Маркуса разрезал утренний туман:
— Шевелите ленивыми задницами. Утренний сенель. Времени совсем не осталось. — Я услышала, как он торопливо готовит ванную комнату. — Я подогрею ещё воды. Можете быстро обмыться перед сенелем. И я приготовил кувшин каваджа. А теперь подъем.
Я услышала удаляющиеся шаги. Хотелось вновь провалиться в сон. Вчера вечером мы с Киром «обсуждали» важные вопросы до поздней ночи.
Кир погладил мою теплую щеку. Я подняла голову и сонно заморгала. Кир перевернул меня и поцеловал.
— Когда ты такая сонная и милая, я не могу устоять и не…
— Не теперь. — Маркус вернулся в комнату с большим количеством теплой воды и скрылся в уборной.
Кир глубоко вздохнул и снова меня поцеловал, но отвел голову, стоило мне ответить на поцелуй с возрастающей страстью.
— Не теперь, — прошептал он. Я улыбнулась. Он снова вздохнул и поднялся с кровати.
— Я пойду первым. — Он посмотрел на мое лицо и, поняв, какая идея пришла мне в голову, свел брови. — Один.
Я бросила на него полный недовольства взгляд.
Маркус ушел, и Кир отправился мыться. Я ещё минуту понежилась в кровати, греясь в остатках тепла. Затем выгнула спину, желая потянуться,… и замерла.
О-ой! Как больно.
Должно быть, я вскрикнула, потому что Кир тут же оказался передо мной с обернутым вокруг талии полотенцем. Капельки воды стекали с его рук и груди.
— Ты как?
Я моргнула и залюбовалась. Кир посмотрел на меня, медленно улыбнулся и повторил вопрос.
— Всё хорошо. — Я улыбнулась ему. Вошел Маркус, и я слегка покраснела, чуть приподнимая одеяло. — Просто рука болит, вот и всё.
Кир нахмурился, и тут его глаза осветило озарение.
— Может, тебе лучше остаться сегодня в кровати.
Я наклонила голову и широко улыбнулась.
— Только если ты останешься со мной.
В глазах Кира вспыхнули яркие искры, и мне показалось, что я увидела небольшое движение под полотенцем. Моя улыбка стала ещё ярче.
Он преувеличенно зарычал и пошел обратно мыться.
— Маркус! Пошли гонца за Гилом. Я хочу, чтобы он осмотрел её руку. — С этими словами его светлость и величественность вошла в уборную и уронила за собой полог.
Маркус с заботой взглянул на меня.
— У вас рука болит?..
Я пригладила вокруг себя меха.
— Нет.
Маркус улыбнулся.
— А-а.
И Маркус вышел, фальшиво посвистывая про себя.
После того, как я искупалась, Маркус стоял над душой, пока Гил менял повязку и поил лекарством от жара. Рана сильно воспалилась, но выглядела хорошо. Маркус забормотал, когда Гил закончил, и выпроводил его из палатки. На этот раз ему не разрешили прислуживать на сенеле.
Я слышала, как в главном зале собираются люди, и попробовала сосредоточиться на прическе: убрать волосы с лица и закрепить их на макушке. Кир подошел сзади и схватил меня за руки.
— Оставь так. Пожалуйста?
Он провел пальцами по полусобранному пучку и растрепал волосы. Я вздохнула, когда Кир поднял меня и понес в зал.
Маркус сыграл роль герольда для нас, неся символ Кира, и присутствующие поднялись, когда мы прошли к нашим местам. Подносы еды были розданы, а кувшины с каваджем быстро разнесли по залу. Я накинулась на еду от голода. Кир завел беседу, расспрашивая о состоянии людей, снаряжении и провианте.
Я ела и слушала, отмечая, что Кир казался очень удовлетворенным ответами. Симус также задавал вопросы и слушал, и хоть казалось, что они оба увлечены разговором и едой, я знала, что их внимание приковано к Ифтену, сидящему на противоположной стороне зала в обнимку с каваджем. Ифтен даже не старался присоединиться к беседе, но и не привлекал к себе внимания.
Маркус вышел на минуту, чтобы переговорить с охранниками. Вернувшись, он привлек внимание Кира и произнес:
— Гонец из замка.
Кир кивнул.
— Я надеялся получить известие от Уоррена. Введите гонца.
Полог открылся, и вошел мужчина. Из-за солнца за спиной посыльного я не смогла различить его лица, пока он не приблизился. Это был Хит. Мое лицо расплылось в радостной улыбке.
— Хит!
Я встала, подбежала к нему и крепко обняла. Хит тоже с удовольствием обнял меня, а затем отстранился. Как всегда, он приобнял меня за шею и прислонил лоб к моему лбу.
— Лара, с тобой все в порядке? — Его шепот был яростным и жестким, столь противоположно к улыбающемуся лицу.
Я кивнула, не убирая лба.
— Хорошо, очень, очень хорошо.
Я подняла голову и улыбнулась ему.
— Ну же, садись со мной. Поешь.
Он покачал головой и произнес вполголоса:
— Нет. Я должен передать сообщение и не знаю, как оно будет воспринято. Иди. Возвращайся на место.
Я нахмурилась.
— Что-то не так.
Именно это читалась в его глазах.
Хит отпустил меня и слегка подтолкнул. Я вернулась на свое место, бросая взгляд на встревоженного Кира.
Хит сделал ещё шаг и затем опустился на колено, выказывая уважение перед Киром.
— Добро пожаловать. — Кир показал, что Хит может подняться, но тот не шелохнулся. Кир продолжил: — Ты принес весть от лорда Уоррена?
— Военачальник, меня послал король Ксиманд.
Кир жестом показал ему продолжать.
— Военачальник, мне приказали передать сообщение о предательстве. Вернувшись в город, лорд Уоррен напал на Ксиманда. — Хит сделал глубокий вдох, и Кир выпрямился. — Это неистинные слова, но я повторю их, если вы так желаете.
Кир и Симус напряглись. Люди вокруг меня прекратили пустые разговоры и затихли, ощущая новую напряженность.
Хит продолжил:
— Военачальник, моя истинная миссия состояла в том, чтобы убить… — Его голос дрогнул. — …Король сказал мне, что при входе в палатку он был уверен, что Лара приблизится ко мне и поприветствует, как она это всегда делает. Как только она приблизиться я должен был ударить и убить её.
Кир замер, словно дикий зверь перед броском. Его голос зазвучал глубоко, тихо и угрожающе:
— Как?! Я не вижу оружия.
— Вот так, военачальник. — Хит вытянул руку и крутанул запястьем. Из-под рукава показалось лезвие длинной с детскую ладонь. Острое и смертоносное, оно замерцало на свету.
Реакция последовала тотчас же. Воины вокруг меня подпрыгнули, некоторые встали живым щитом, другие потянулись за оружием и направили его на Хита. Испугавшись за жизнь друга, я встала, но Кир остановил своих людей одним жестом.
— И все же трофей цела и невредима, а ты стоишь передо мной на коленях.
Хит кивнул, сглатывая ком в горле. Быстрыми движениями ладони он убрал потаенное лезвие и заговорил:
— Ксиманд присягнул вам на верность, военачальник, и моя присяга Ксиманду переходит на вас. Я не буду брать грех на душу. Лара как сестра мне, и я не могу… — Его голос дрогнул от напряжения. Он бросил механизм в ноги Кира и откинулся на пятки, резко сломленный горем. — Ксиманд удерживает моих родителей как гарантию, что я исполню задание. Он убьет их, если моя миссия потерпит неудачу.
— Анна и Озар. — С щемящим сердцем я посмотрела на Кира.
— Боюсь, его коснулась Богиня, — продолжил Хит. — У меня нет иного объяснения.
— Что это означает? — посмотрел на меня Кир.
— Сумасшествие. Безумие. — Я поднесла руку к губам. — Хит, он не может…
— Лара, он изменился с того дня, как присягнул на верность военачальнику. После твоего отъезда он не один час провел в бреду. — Хит вытер ладонью пот со лба. — Клянусь, его разум не смог пережить поражения.
— Рассаживаемся. Рассаживаемся, — сказал Симус, указывая всем вернуться на свои места. Кир кивнул, и все сели. Я сделала шаг в сторону Хита, но быстро покосившись на Кира поняла, что это плохая идея. Я заколебалась в нерешительности. Кир сжал челюсть и сурово посмотрел на Хита. Я встала за спиной моего военачальника и положила руку на его плечо. При моем прикосновении часть напряжения оставила его.
Симус нарушил молчание:
— Значит, змея показала клыки.
Кир кивнул.
— Если его разум забрали ветра, как устоял замок? Городские стены?
— Ксиманд отвел меня на возвышенность, с которой просматривается ваш лагерь. Два наблюдателя до сих пор стоять там, ожидая. Они вернутся к Ксиманду и передадут, что случилось в лагере. — Хит поднял голову и посмотрел в глаза Кира. — Уверен, как только мой отец и Уоррен будут освобождены…
— Уоррен тоже схвачен? — наклонился спросить Симус.
Хит кивнул.
— Он был брошен в темницу после визита военачальника в замок.
— Что город? — снова спросил Кир, переводя Хита на интересующую его тему.
— Военачальник, если Озар и Уоррен будут освобождены, то уверен, армия и дворцовая стража послушаются их. Ксиманд — законный король, но доказательства его безумия множатся с каждым часом.
Кир кивнул и кратко перевел произошедшее для тех, кто не говорил на ксианском. Закончив рассказ, он бросил взгляд на коленепреклонную фигуру Хита и снова перешел на мой язык.
— Встань, Хит. Ты рискнул многим и сберег трофей. Я этого не забуду. Где держат твоих родителей?
Хит встал.
— Есть подвалы, военачальник, под кухнями. Они заперты там с остальной частью кухонного штата. Ксиманд позаботился, чтобы молва не разнеслась, пока я не прибуду сюда.
Кир кивнул и снова перешел на свой язык.
— Прест, Рэйф, вы были в замке и на кухне. Выберите людей себе в отряд, чтобы защитить заложников. Сохраняйте группу малочисленной. Жоден, ты остаешься ответственным за лагерь. Мы притворимся, что военный трофей убит и лагерь в смятении. Но воспользовавшись хаосом, мы седлаем коней и поедем в замок. Ксиманд наплевал на мир своими действиями, и я заполучу его голову.
Я вздрогнула, сжав плечо Кира. Он не решился посмотреть на меня, и вместо этого повернулся к Симусу.
— Симус, прошу, лично позаботится о защите трофей. Назначь любого, но ты должен уберечь её. Как только начнется волнение, приведи армию в боевую готовность.
Ифтен встал со своего места.
— Военачальник, это мой долг отвечать за лагерь, не Жодена. — Он почти выплюнул имя.
Кир чуть не зарычал:
— Ифтен, даже если твои ноги будут уперты в землю, объятые пламенем, и ты призовешь ветер, держа мой символ в руках, и будешь благословен дождем с небес, я все равно не доверю тебе свой военный трофей.
Маркус засмеялся в числе некоторых. Ифтен стал ярко-красным, но прикусил язык.
Кир посмотрел на Хита и перешёл на ксианский.
— Хит, ты будешь в спасательном отряде. Прест и Рэйф говорят на вашем языке. Не теряй их. — Кир положил ладонь на мою. — Трофей верит в тебя. Тебе выдадут оружие. Но если предашь, умрешь. Я ясно выразился?
— Да, военачальник. — Хит склонил голову.
Кир встал.
— Переговорите меж собой, но никому не позволено выходить из шатра, пока мы все не согласуем.
Люди разошлись повинуясь. Кир повернулся, и одним быстрым движением загородил мне обзор палатки. Кир возвышался надо мной. Я осталась стоять на месте и вернула взгляд. Он поднял руку и приложил палец к моим губам.
— Нет, — выдохнул он. — Мне нужно, чтобы ты оставалась в безопасности, я должен знать, что ты не попала в лапы этого пса-предателя.
— Кир, он мой брат и законный король. Ты не можешь просто убить его без… — я осеклась.
Кир сжал челюсть.
— Он предал свой народ. Нарушил присягу. Пытался убить тебя, свою кровь и семью. Его жизнь — плата за преступления, и я заберу её вот этими руками. Ты все равно продолжишь защищать его?
— Кир, мы не наказываем безумных за их действия. Ты не можешь…
— Мы придерживаемся той же истины, Лара, пока одурманенный разум не становится опасен.
— Знаю. — Я закрыла глаза и отвела взгляд. — Но в нем течет моя кровь и кровь кси.
Я изучила его глаза, пытаясь понять, как объяснить. Ксиманд может быть и жалкий, безумный правитель, но он мой единокровный брат, и отец любил его.
Кир провел пальцем по моей щеке.
— Я пытаюсь понять, Лара.
— Знаю, — прошептала я. — Я сама пытаюсь понять. Он угрожает Анне и Озару и хрупкому миру между нашими народами. И всё же…
— Ты получишь его невредимым. — Кир поморщился. — Я попробую, Лара. Но не даю обещания.
— Спасибо, — улыбнулась я.
Кир многозначительно посмотрел на меня.
— Ты останешься здесь, трофей.
— Но…
Кир сжал мои плечи и с силой тряхнул.
— Поклянись, что останешься в этой палатке под защитой. Или до того как взойдет солнце, клянусь, что прикую тебя цепью к столбу до своего отъезда.
Это говорил страх, именно он оттенял его голубые глаза. Я кивнула.
— Не трать впустую время. Спаси Анну и Озара. Сделай то, что должен. Я буду здесь к твоему возвращению.
Облегчение охватило его, и он поцеловал меня, сгребая в свои объятия. Я охотно ответила и вцепилась со всей силой, боясь за него. Боясь за мир. Он держал меня очень долго прежде, чем развернулся к комнате.
— Мы готовы?
Люди начали собираться вокруг него.
Я подошла к Симусу и сжала его руку, чтобы привлечь внимание.
— Симус, ты должен поехать с ним. — Симус озадаченно взглянул на меня. — Симус, он не должен убить Ксиманда. — Я тряхнула его руку, чтобы подкрепить свое мнение. — Ксиманд — законный король. Должно быть соглашение от лордов, доказательство, что он нарушил присягу.
Симус кивнул.
— Кир знает, маленький целитель. Он…
— Присмотри за ним, Симус.
Симус послушался меня. Его глаза сузились, когда он понял позицию Кира.
— Возможно, ты права. — Он улыбнулся мне. — Доверься мне.
Симус подошел к Киру и заговорил. Кир покосился на меня, затем повернулся спорить с Симусом.
После нескольких минут пререканий стороны достигли соглашения. Симус и Жоден создадут хаос в лагере. Воспользовавшись моментом, Кир уедет с Престом, Рэйфом и Хитом в замковые кухни вызволить заложников. Симус и Ифтен поведут отряд окружить замок и присоединяться к Киру, чтобы дать отпор Ксиманду. Жоден останется в тылу, взяв командование над часовыми. Я останусь в безопасности, в палатке, под надежной защитой и связанной клятвой никуда не уходить. Эпора и Айсдру быстро позвали, чтобы те заняли позиции в палатке.
Кивнув, Кир привел план в действие. Все закричали как будто в ужасе, а Кир громче всех. Воины начали выбегать из палатки и топтаться у входа, крича от гнева. Было слышно, как стража на улице задала вопросы и завопила в ответ на известие. Симус выскочил на улицу, требуя мести и коня.
Прест, Рэйф и Хит остались стоять у входа; Хиту выдали шлем и меч. Все ждали Кира, который стоял около меня, опоясываясь своими клинками. Он кивнул следовать за ним и повернулся ко мне.
Я положила ладонь на грудь Кира, около сердца. Короткая кольчуга на нем холодила пальцы.
— Сбереги себя.
Он посмотрел на меня и нежно обнял, пряча лицо в моих волосах.
— Сберегу. Мне так жаль, Лара. Он твоя кровь и семья. — Он поднял голову, и я увидела гнев в его глазах.
Я кивнула.
— Знаю.
Он тоже кивнул, отпустил меня и с поворотом плаща покинул шатер. До того как полог упал, я увидела, что Кир заговорил с Маркусом, что задержался на пороге.
Я стояла на месте, боясь больше не за физическую безопасность Кира, а за цену гибели Ксиманда. Виновный или нет, он король, и местные лорды, согласившиеся с условиями мира, могут не признать его смерти от рук военачальника. А ещё Ксиманд мой брат, независимо от его ошибок и неверных суждений. Я не желала видеть, как ему причиняют боль. Вот какие мысли крутились в моей голове в ту минуту.
Маркус повторно вошел в палатку. Он покачал головой и отвел меня к моему месту.
— С Вашеством все будет хорошо, трофей. Не стоит терзать себя. — Через секунду меня уже завернули в толстый плащ и напоили подогретым вином. Маркус наблюдал за мной с тревогой.
— Тяжело ждать, — спокойно произнесла я, изучая кубок.
— Да. По-моему, требуется больше храбрости, чтобы ждать, чем быть в гуще событий. Этот урок я извлек, когда боевым дням пришел конец. — Маркус сел у моих ног и поднял кубок для себя. Он снова наполнил наши чаши.
— Вы и крошки не съели. — Он подтолкнул ко мне самые вкусные блюда. — Перекусите, а я угощу вас рассказами. Я лучше певца.
— Правда? — Я потянулась за хлебом.
— Да. Хотите узнать, как я встретил Вашество?
Я кивнула с набитым ртом.
Маркус продолжил:
— Итак-с, это произошло на тренировочном поле. Я учил молодняк боям на мечах, проверил их в деле, как в круг вошла кроха с голубыми глазами и нежными кудрями, таща за собой деревянный меч.
Маркус сделал глоток.
— «Что это такое?» — спрашиваю я. «Хочу драться» — говорит мальчишка.
Маркус усмехнулся.
— Вашество был слишком мал, чтобы овладеть мечом почти с него ростом. «Ты слишком мал» — отвечаю я, становясь на колени перед ним. Эти дерзкие голубые глазки уставились на меня. «Войном-войном», говорит он. «Хосю стать войном».
Маркус покачал головой.
— В конце концов, мне пришлось взять его на руки и вынести из круга, чтобы остальные смогли вернуться к тренировкам.
— Что он сделал? — пробормотала я, окруженная едой.
Маркус рассмеялся.
— Ну, у меня оказался на руках несчастный маленький человечек. Я усадил его рядом с собой на скамье и начал говорить о борьбе, об ошибках, которые совершали ученики и что им нужно сделать, чтобы добиться большего успеха. Он сидел со мной, полностью очарованный рассказом, пока его не нашла тхиэ. — Маркус посмотрел на меня с блеском в глазу. — Вашество пользовался любым шансом, чтобы сбежать от тхиэ и придти посмотреть. С ума их сводил.
Он рассмеялся и налил еще вина.
— Когда он, наконец, взял меч в руки, он словно понял и извлек уроки из всего, что услышал от меня. Не бойтесь за безопасность военачальника, трофей. С ним всё будет хорошо.
Даже когда я поела, Маркус продолжил развлекать меня рассказами о маленьком мальчике. Но время прошло, тени удлинились, и мои страхи усилились. Я стала мерить палатку шагами. Маркус остался подле меня, делая вид, что он убирает и наводит порядок в зале, расхаживая между перевернутыми пнями и поднимая разбросанные тарелки. Он даже предложил послать за Гилом, чтобы я дала ему урок, но я только махнула рукой.
Вдруг снаружи послышался шум. Эпор вышел, и раздались приглушенные голоса. Наконец Эпор поднял полог.
— Прибыл посланник, говорит только на ксианском. Я сказал привести его сюда, так как Жоден на объезде.
Маркус кивнул.
— Правильное решение. Думаю, трофей не может прождать и минуты больше. — Эпор уронил полог, и Маркус проводил измученную меня к обычному месту и помог укутаться в плащ. — Думаю, ещё немного вина не повредит. Вернем цвет вашим щекам.
Маркус стремительно двинулся взять кувшин с чашей и разлить напиток, когда в палатку вошел посыльный, закутанный в плащ с ног до головы. За ним проследовал Эпор и занял свой пост подле Айсдры.
Посланник откинул капюшон. Я судорожно сглотнула, так как передо мной предстал единокровный брат.

Ксиманд выглядел ужасно. Глаза запали, лицо осунулось и приобрело болезненно-сероватый оттенок. Это был не старший брат, с которым я вместе выросла, не гордый молодой человек, которого короновали на царствование. Казалось, на меня смотрел незнакомец. Секунду я сидела как истукан, прежде чем смогла взять себя в руки.
— Пожалуйста, присаживайся, брат. Ты выглядишь изнеможенным, — произнесла я на ксианском, надеясь вернуть мир в сердце брата. Я верила, что это путь без кровопролития и боли. Маркус занял место позади меня. В его присутствии я чувствовала себя спокойнее.
Ксиманд едва взглянул на Маркуса.
— Ты хорошо выглядишь, Лара. Рабство пошло тебе на пользу. — Его голос звучал хрипло и резко, словно он много выпил.
Я покраснела, но не опустила глаз.
— Я не рабыня. Я избранница и консорт Кира-военачальника. Твоего повелителя. — Я выпрямила спину и отвела плечи, понимая, что у этого человека больше никогда не будет власти надо мной. — Мое положение — честь, поскольку я военный трофей.
Брат презрительно усмехнулся:
— Иное слово для шлюхи.
Маркус напрягся рядом со мной.
Я смотрела на измученного человека перед собой. Всё же в его глазах я читала глубокую ненависть ко мне и Киру. Мой военачальник даже теперь пытался спасти моих любимых Анну и Озара и сохранить мир, растоптанный Ксимандом. Меня возмутило, что брат манипулировал нами. Может быть, мои привязанности и стояли под вопросом раньше, но теперь я не колебалась. Я нахмурилась, глядя на брата, не сочувствуя тяжелому состоянию, до которого он себя довел.
— Я готова выслушать, брат. Но я не потерплю оскорблений.
Он зарычал:
— Твой военачальник в замке. Он вторгся туда со своими людьми, они охотятся за мной. Уоррен восстал против меня. Они выдвинули дикие предположения, что я пытался убить тебя.
Я вздохнула:
— Хит…
Ксиманд злобно уставился на меня:
— Хит — лжец.
Я просто взглянула на брата.
— Ты знал Хита и его родителей с самого детства. Он не лжец.
Глаза Ксиманда озверели. Его ладони судорожно сжимались и разжимались в кулаки. Казалось, он ушел в себя, смотрел в мир, который мне не достичь.
— Ты всегда была его любимицей. — Он задрал голову к небу, словно проклиная богов. — Я думал, что ты была моей верной младшей сестрой, которая исполнит свой долг и ответит за последствия. — Он сделал шаг ко мне. — Я пошел убрать твою комнату, как поступил бы любой почтительный и любящий брат. И что я нахожу в твоем ботинке? — Он взметнул руку. Маркус напрягся позади меня. Но Ксиманд только бросил маленькую вещицу на помост, где она приземлилась на первой ступени, у моих ног.
Маркус подошел, опустился на колени и протянул вещицу мне.
Это была брошь Симуса. Черная, готовящаяся к атаке кошка, переливающаяся на свету. Теплая на ощупь. Мои пальцы сжали украшение.
Ксиманд продолжил:
— Ты предательница. Ты возжелала трон для себя и предала моим врагам. — Он почти выплюнул эти слова.
Сердце заколотилось в груди, но я постаралась сохранить спокойствие.
— Ксиманд, я не предавала тебя. Я забрала её у раненого воина из страха, что ты предпочтешь убить его, чем обменять.
Лицо Кисманда стало ало-красным, на шеи выступили вены.
— Отец обожал тебя. Даже когда ты отказалась быть послушной дочерью Кси. Я знал, что мог превзойти тебя, затмить как наследник и воин, но ты стала целителем, и отец был так горд.
— Он гордился и тобой, — спокойно произнесла я.
Ксиманд плюнул от ярости:
— Будь они все прокляты. Они все смотрели на меня, ожидали моего падения. Шептались за спиной, что я смалодушничал, испугался. Вечно сын своей матери, никогда наследник своего отца. — Его голос сорвался на крик: — Я послал Арнита и его людей, чтобы убить тебя и всех кто будет рядом. Арнит поклялся, что отдаст жизнь за меня, заручился помощью глупого мальчишки Дегнана и нанял подонков. — Ксиманд остановился, чтобы перевести дыхание.
— И они умерли. — В душе мне стало так горько и больно от разочарования. Я бы оплакала погибшие ни за что жизни, но гнев был сильнее. — А на рынке? За тем покушением тоже стоял ты?
— На рынке?.. — Ксиманд выдержал паузу. — Я желал, чтобы ты сдохла в лагере, в лошадином навозе. Арнит подвел меня. Я завершу его дело. — Одним быстрым движением он достал меч и двинулся на меня.
Я замерла.
Но, все еще стоявший на первой ступеньки помоста, Маркус не растерялся. Он прыгнул вперед и выхватил два кинжала как будто из воздуха. Маркус принял атаку Ксиманда на себя, зажал лезвие межу кинжалами и полностью остановил наступление.
Ксиманд выругался. Маркус улыбнулся ему. На секунду они просто стояли на месте, Ксиманд возвышался над худым жилистым стариком. Живописная сцена прервалась, когда они отскочили друг от друга. Спотыкаясь о пни и стол, Ксиманд попытался отступить, и Маркус перешел в наступление. Вытянув меч перед собой, Ксиманд достал кинжал свободной рукой и пронзил Маркуса диким взглядом.
Эпор и Айсдра прыгнули вперед с оружием наготове. Они обошли дуэлянтов, чтобы добраться до меня, сопровождаемые охранниками с улицы, что замерли на входе, привлеченные шумом.
— Ксиманд, опусти оружие. — Я вышла вперед, разозлившись, что он напал на Маркуса.
Маркус выругался и занял позицию между Ксимандом и мной.
— Лара, дура, вернись на место.
Я замерла на месте, но у Эпора были другие планы. Он оттолкнул меня и вместе с Айсдрой встал между мной и угрозой.
Маркус опустил руки по бокам, словно приглашая Ксиманда подойти.
— Калека? — Ксиманд рассмеялся. Он сделал выпад, размахивая мечом по яростной дуге. Маркус увернулся, блокировал удар и парировал кинжалом. Ксиманд отступил. Маркус отпрыгнул. Ксиманд снова напал, направляя меч в плоть Маркуса. Но Маркус уже двинулся и, заметив, что Ксиманд открылся, сделал выпад и порезал щеку противника.
Ксиманд отпрянул в потрясении. Маркус двинулся, чтобы закрепить свое преимущество, отводя брата подальше от меня.
— Маркус, будь осторожен, — крикнула я, боясь за него. Я, было, двинулась за ним, но Эпор и Айсдра остановили меня. — Ксиманд, во имя Богини, пожалуйста…
— Я убью тебя, сука, — завыл Ксиманд, как сумасшедшая собака.
Маркус рассмеялся и ухмыльнулся вспотевшему Ксиманду с порезанной щекой. Он перестал наступать и отошел. Маркус ударил кулаком в грудь, ясно бросая вызов Ксиманду, дразня его напасть. О чем он думал? Кисманд крупнее и сильнее. Почему Эпор не спешил на помощь?
Тяжело дыша и истекая кровью, Ксиманд впился взглядом в Маркуса.
— Я убью твоего слугу и тебя на месте, убогая шлюха.
Лицо Маркуса стало непроницаемым, единственный глаз прищурился — он различил слово «шлюха». Атмосфера в палатке изменилась. Маркус больше не играл, его позиция, и отношение неуловимо изменились. Казалось, Ксиманд тоже это почувствовал. Он сильнее сжал рукоять и присел ниже. Внезапно я поняла, что это Ксиманд в смертельной опасности, а не Маркус.
Снаружи раздался топот коней: множество всадников скакало к палатке. Некоторые охранники у входа вышли, чтобы остановить вновь прибывших.
И все же я продолжала умолять:
— Ксиманд, прекрати. Какие бы чувства ты ни испытывал ко мне, не забывай о мире. Твоя присяга требует…
Ксиманд зарычал и яростно напал на Маркуса. Лицо брата искривилось, глаза выперли из глазниц, рот перекосило. Он бросился вперед, направив меч в лицо соперника. Маркус парировал удар со своего рода презрением, поймав лезвие кинжалами, он приблизился к противнику и плюнул в лицо Ксиманда.
Крича от гнева, Ксиманд отскочил назад и инстинктивно поднял предплечье, чтобы прочистить глаза. Маркус увидел свой шанс и воспользовался им, выбив меч из рук Ксиманда. Один кинжал уткнулся в шею брата, кончик другого остановился чуть выше паха.
Ксиманд замер.
Маркус хмыкнул.
— Трофей, скажи этому дураку стать на колени.
Глаза Ксиманда дико прошлись по комнате, когда я повторила слова.
— Я не буду становиться на колени перед слугой и шлюхой. — Его глаза встретились с моими. — Я твой король, возведенный на престол и помазанный на царствование. Ты не можешь требовать моей смерти.
Вся внешняя стена палатки упала, представляя Кира, Симуса и его людей. С ними также был лорд Уоррен со своими солдатами. Все остановились и уставились на Ксиманда с ненавистью в глазах. Раздался холодный и острый голос Кира:
— Я могу.
Усмешка Маркуса стала ещё острее, и лезвие кинжала сдвинулось, чуть сильнее вдавливаясь в горло Ксиманда. Брат медленно опустился на колени. Маркус позволил нижнему кинжалу подняться по камзолу Ксиманда до точки, обозначающей сердце.
— Маркус, — прорычал Кир. — Не убивай его.
Маркус фыркнул.
— Дай мне веское основание, военачальник. Эта свинья не достойна умереть от вашего клинка и, со всем должным уважением, трофей не сможет убить домашнюю птицу на обед, даже если будет умирать от голода. — Маркус не расслаблялся ни на минуту, прижимая лезвия к горлу и груди.
—Маркус, — дрожащим голосом взмолила я. — Маркус, его народ должен осудить его, признать виновным, должен знать, что он натворил… Маркус, они должны знать… иначе всё, чего Кир хочет достигнуть, будет потеряно. Пожалуйста…
Маркус презрительно улыбнулся и наклонился к Ксиманду.
— Единственное, что спасло тебя сейчас — слова трофея… её чтут, прежде всего. — Ксиманд не мог понять ни слова, но, конечно, уловил их суть. Его глаза сверкнули диким жаром, когда Маркус отстранился. Эпор и Айсдра подошли, готовые охранять заключенного.
Люди заполнили палатку, и я с улыбкой повернулась к Киру. Его напряженная спина расслабилась, и он пробежал по мне взглядом, убеждаясь, что я в безопасности. Я кинулась вперед, желая лишь достичь его.
Сама того не осознавая, я встала ближе к Ксиманду. В слепое пятно Маркуса.
Издав звериный рык, Ксиманд вскочил на ноги, схватил кинжал и бросился ко мне. Он сжал мое плечо, и я увидела его гнев, ощутила горячее дыхание на лице, когда лезвие кинжала метнулось к моему животу.
Кир! Одним движением он оттолкнул меня на пол и встал между нами, обхватывая запястье Ксиманда. Лезвие зависло между ними.
Ксиманд сопротивлялся, пытался вырваться из хватки, подняв вторую руку. Его лицо было диким и пугающим, кровь медленно сочилась из щеки, обрызгивая грудь Кира, пока брат пытался вырываться из железного захвата.
— Остановись. Сейчас же.
Ксиманд бушевал, пытаясь всеми силами освободить запястье.
— Нет, Нет! Смерть шлюхе и предательнице.
Кир ничего не сказал, лишь прикрыл глаза. Он медленно отвел острие кинжала вниз, к животу Ксиманда.
— В последний раз повторяю, остановись сейчас же и спаси свою жизнь, — резко произнес он.
Ксиманд завопил и бросился на Кира.
Кир пихнул острие кинжала в живот.
Глаза Ксиманда выперли из орбит. Он всё ещё сжимал рукоять. Кир отпустил его и сделал шаг назад, поворачиваясь, чтобы поднять меня и увести. Эпор, Айсдра и Маркус бросились к Ксиманду. За их плечами я видела, что Ксиманд начал заваливаться назад, а затем Кир обнял меня и загородил обзор.
Я стала биться, пытаясь заглянуть за его спину
— Отпусти, позволь увидеть что… — Кир судорожно меня ощупывал, проверяя на наличие ранений и одновременно удерживая. — Кир, позволь мне попробовать…
— Нет. — Кир снова поймал меня, прижимая мою голову к груди. Он стал меня убаюкивать.
Я услышала кашель за спиной Кира, и Симус спокойно констатировал:
— Он мертв. Какие будут распоряжения, военачальник?
Кир ничего не сказал. Он отстранился и посмотрел на меня. Я изучила его глаза и попыталась улыбнуться. Он улыбнулся в ответ, но в глазах плескалась лишь печаль.
— Унесите тело. Мы отвезем его в город и расскажем дворянам и простому люду, что произошло. — Он провел большим пальцем по моим губам. — Лара, я… — Он умолк, как будто от боли. — Не забывай, что мое сердце принадлежит тебе.
— Лара! — Вопль заполнил воздух, и с криками и слезами к нам подбежала Анна. Она прижала меня к своей груди. Кир встал и отошел, позволяя Анне и Озару приблизиться ко мне. Мы обнялись в радостном воссоединении.
Лорд Уоррен подошел к Киру.
— Военачальник, кто теперь должен управлять наделом Ксиманда?
Внезапная тишина, и все ксиане посмотрели на Кира.
Кир склонил голову.
— Мы должны обсудить данную проблему. Мы возьмем тело и вернемся в замок. Будущее этой земли и дочери Кси должно быть решено быстро, чтобы сохранить мир.
Мое сердце остановилось.
Я чувствовала, как напряжение покидает комнату. Уоррен улыбнулся, и дворяне, казалось, расслабились, возвращаясь к лошадям. Анна засуетилась, а Озар и Маркус присмотрелись друг к другу. Страхи моих людей ослабли.
Только мои страхи усилились.